Александр Пономарёв: Проект "Вервольф"

Я даже подпрыгнул на месте: надо вернуться на делянку и продолжить поиски. Может, там ещё что путное есть?

Я встал и сразу сел, ругая себя последними словами. Ну дятел, одним словом. Куда я собрался на ночь глядя, а? В лесу темень хоть глаз выколи, пальцы вытянутой руки не видно, а я раскопками заняться решил. Археолог хренов!

Ладно, как там нас сказки учат: утро вечера мудренее? Вот и я пойду спать… Да какое там. Разве сейчас уснёшь? Лучше ещё дровишек подкину да книжку полистаю.

Несколько поленьев упали в костёр, подняв в чёрное небо целый рой искр, огонь затрещал, жадно накинувшись на смолистую древесину. Светлое пятно стало шире, выхватив из темноты холмы палаток, жёлтый бок «жигулей» и первые ряды сосен, зато за ними ночь сгустилась ещё сильнее. Комары роились где-то посередине между светом и тьмой, вспомнился «Дозор» Лукьяненко с его «всем выйти из сумрака». Я усмехнулся, хлебнул из кружки остывшего чая.

Ну что — почитаем? Плотные пожелтевшие страницы за долгие годы слиплись, и мне стоило больших усилий отделить их друг от друга. Я старался не повредить бумагу, но всё-таки порвал несколько страниц. Жаль, конечно, да что поделаешь. Лишь бы записи смог разобрать, а то, получается, зря старинный документ испортил.

Я в школе немецкий изучал, да и в универе два года на него потратил. Хорошо понимаю беглую речь, читать и писать могу. Даст бог, узнаю на чью могилу нарвался.

За время, что я возился со слипшимися страницами, меня не покидала мысль: кому принадлежали остальные двенадцать браслетов, и кого мне повезло сегодня найти? А ещё мне было до чёртиков интересно, кто носил побрякушку со свастикой? Неужели Гитлер?! Ага! Тогда безделицу с «вольфсангелем» таскал сам Гиммлер, как оберег от действия тёмных сил. Зря он что ли Аненербе создавал? Следуя той же логике, армилла с руной «хагаль» была на руке у Геббельса. А что? Всё логично. Это руна непобедимой веры, а старина Йозеф как раз и занимался насаждением нацистской идеологии в немецкие умы.

А вот и две последние страницы. Я аккуратно подцепил верхнюю ногтем, повёл снизу-вверх, слипшиеся за годы странички с хрустом отделялись друг от друга. Полдела позади, осталось разделить их полностью — и готово. Я взялся за края, осторожно потянул в стороны. Взмокшие ладони подрагивали, лоб вспотел, глаза щипало от попавшего в них пота, да ещё и дым помогал выбить слёзы. Комар на запястье покраснел и раздулся, а я всё раскрывал потрескивающие страницы. Наконец они разделились, я хлопком превратил гада в кровавое пятно, щелчком сбил с кожи чёрную закорючку и взялся за чтение.

Пока отделял друг от друга листы бумаги, увидел много странных рисунков: каких-то уродливых монстров, горбатых людей с чудовищными наростами на теле, ужасающего вида лица с нарывами и гнойными язвами. Были там и оборотни, ну или какие-то существа, похожие на волка, но стоящие на двух ногах и с человеческим лицом, вот только челюсти у них сильно выпирали вперёд и отдалённо напоминали звериную морду. Так что моё любопытство разыгралось до предела и срочно требовало удовлетворения.

С трудом разбирая полустёртые карандашные буквы, я погрузился в давно исчезнувший мир. Найденного мной немца звали бароном Отто Ульрихом фон Валленштайном. Он был единственным отпрыском знатного рода, с детства увлекался как мистикой, так и наукой и в Аненербе попал из-за этих увлечений. Там ему предложили совместить биоинженерию с мистическими идеями, дали звание штандартенфюрера СС и целый отдел в подчинение.

Похоже, рисунки уродов были иллюстрациями неудавшихся экспериментов. Отто пробовал снова и снова пока не достиг цели и в декабре сорок второго с двумя ассистентами прилетел в Сталинград для полевых испытаний.

На этом записи обрывались. Наверное, барон оказался в лесу, выбирая место для тестирования, нарвался на засаду и навсегда остался в приволжской земле. Или же его детище вышло из-под контроля, убило создателя и скрылось в сумерках. Или… Да мало ли что могло быть, всё равно сейчас не узнаешь, как он погиб.

Я убрал записную книжку обратно в коробку, снял с огня котелок с бурлящим чаем, налил чёрный, как дёготь, напиток в кружку. В траве громко заскрипел сверчок, назойливо звенели комары, в лесном озере драли горло лягушки. Где-то лениво гукнула сова, хрустнул сук под чьей-то лапой, стукнулась о землю шишка.

Потягивая обжигающий горло чифирь, я думал о записной книжке. Она так и не дала ответы на мучившие меня вопросы. Что это за браслет? Зачем Валленштайн носил его? Почему на черепе «зонненрад», а не другая руна? Может, эта штуковина как-то помогала управлять созданными в лабораториях Аненербе чудовищами? Или я всё выдумал и эта безделушка на самом деле семейная реликвия? Ага! От бабушки в наследство досталась.