Дмитрий Силлов - Закон «дегтярева»

М-да… Со стороны мы, сталкеры, наверно кажемся другим эдакими невозмутимыми машинами для убийства, у которых просто не может быть эмоций, переживаний, которые не умеют любить как обычные люди…

Бред это. Мы такие же, как и все. Живые, чувствующие боль – и физическую, и душевную. Единственное отличие от большинства других людей – это то, что мы умеем скрывать нашу боль, не показываем ее другим, не демонстрируем напоказ. Просто не считаем нужным. Потому что наша боль – это часть нас. Наша неотъемлемая часть, до которой никому нет дела… Не лезьте в душу к сталкерам и военным, не надо. Слишком много там концентрированной боли, которую мы выплескиваем лишь в боях со всякими тварями, с криком выбрасываем из себя, как выплевывают во врагов горячий свинец наши автоматы. Не пытайтесь взломать эти души, запертые за прочными дверями нашего спокойствия с невидимыми, но красноречивыми надписями: «Не лезь. Опасно для жизни»…

И мои друзья это чувствовали. Не лезли. Пили, ели, разговаривали, вели себя так, словно меня нет рядом. Потому что они были из того же теста, что и я. Знали – рано или поздно меня отпустит. Когда военного клинит, самое лучшее, что можно сделать, – это не трогать его и просто подождать.

Наконец я стал не только слышать голоса друзей, но и осознавать то, что они говорят.

– Не, железный, ты человеком быть точно не можешь, – убеждал кого-то Рудик заплетающимся языком. – Ты просто мозг в ходячей консервной банке. Ошибка конструкторов.

– Я – банка? – возмущенно заорал Колян. – Это ты есть наглый примат, который решать, что он хомо сапиенс. Но человеков с хвостом и ушами, похожими на маленький плащ-палатка, не бывает. Ты сначала в зеркало на себя смотреть надо, потом говорить!

– Ах ты, чурка заокеанская! – взвился Рудик. – Это я-то примат? Да я…

Ага, понятно. Шерстяной подпоил спира самогоном, и тот спьяну наехал на серва – или наоборот, серв решил докопаться до Рудика. Он вредный, он может. Еще немного, и серв со спиром начнут бить друг другу морды – на Руси настоящая, крепкая дружба обычно начинается именно со взаимного мордобития.

Но мне уже было не особенно интересно, кто прав или не прав в разгоревшейся сваре. У меня снова была цель, по сравнению с которой все остальное потеряло какую-либо значимость.

– Пойду я, пожалуй, – произнес я.

И будто рубильник выключил. Народ, только что активно чавкающий и попутно выясняющий отношения, мгновенно подвис, словно у них питание отрубили. Все смотрели на меня – и понятно было, что все их разудалое застолье, громкие разговоры и шумные ссоры были наигранными, только лишь чтобы обстановку разрядить. Ослабить напряжение, источником которого был я…

Было понятно – мои друзья переживали за меня, и большое спасибо им за это. Но помочь они ничем не могли, так как в этом случае я должен был все сделать сам. Это только моя проблема, и совершенно незачем впутывать в нее моих старых товарищей. Так как сейчас между нами имелось существенное отличие. У Иона была молодая жена, у Коляна – его мастерская и преданная Скуби-ду, у Шерстяного – его кухня. Даже Рудик, похоже, нашел со всеми общий язык, и отлично ему было здесь, тепло, сытно и уютно.

Иными словами, мои друзья нашли свой дом здесь, в Кремле.

А я – нет.

И не было у меня ничего, кроме цели, совершенно очевидной и конкретной, как моя СВД, что стояла рядом, прислоненная к стене.

– Я – с-с тобой, – безапелляционно заявил Рудик. После чего икнул – и рухнул на стол, словно сраженный пулей. Понятно. Не вынес организм спира атаки русского самогона. И не таких валил он напрочь. Что ж, может, оно и к лучшему. По трезвости Рудик может за мной увязаться, что в мои планы никак не входило. Я обещанное выполнил, довел его до Кремля, а дальше – пусть сам. Ибо со мной опасно, да и ни к чему. Пусть за красными стенами обживается, глядишь, целее будет.

– Куда это ты на ночь глядя? – спросил Ион, нахмурившись. – Конечно, мутов вокруг Кремля на два полета стрелы точно нет, но что там дальше – одному Перуну известно.

– Вот и хорошо, что нет, – сказал я, поднимаясь из-за стола. – Спасибо вам, друзья, за хлеб-соль, но мне реально пора.

И, заметив, как Шерстяной со стаббером открыли рты, собираясь возразить, добавил:

– Понимаю, что вы сейчас хотите сказать, но попутчики мне не нужны. Это только мое дело и мое решение. А ваша задача – Кремль охранять. Так что спасибо еще раз за гостеприимство, может, еще свидимся.

Понимаю – я их обидел. Крепко. Прервал на полуслове, не дал ничего сказать. Но лучше пусть я уйду так, чем потом буду мучиться, что кто-то из них погиб, решая мои проблемы. Потому что уж очень не нравились мне опустевшие развалины возле Кремля. Чуйка моя аж звенела – не так что-то. Очень не так. А что именно – да кто ж его знает? Так что уж лучше я один туда пойду. Когда ты только за себя в ответе, всегда спокойнее. Такой вот у нас, сталкеров-одиночек, принцип. Или блажь – это уж пусть каждый называет, как ему нравится.