Олег Синицын - Астровойны

Пока девушка убеждала себя в необходимости политической лжи, получилось так, что в палаты она вошла последней. И служанки, и взрывоопасная пара Нина Гата с Антонио, и даже телохранитель оказались впереди. Стражники-крестоносцы закрыли за Серафимой двери, и едва она собралась присоединиться к остальным, как рядом с ней послышался тихий голос:

— Фрея, постойте. Серафима замерла.

Голос раздавался из-за портьеры, которую уже проверил паладин. Голос был тихим, лишенным интонаций. Неизвестный называл имя матери, но, несомненно, обращался к девушке.

Она секунду раздумывала, стоит ли позвать Шахревара. Незнакомцы, возникающие за проверенной портьерой, — работа как раз для телохранителя. Но по какой-то причине, неведомой даже ей самой, решила не делать этого.

— Но я не… — попыталась объяснить она.

— Пожалуйста, не перебивайте и выслушайте внимательно. У меня нет времени, а вопрос очень важный. Жизненно важный! Он касается будущего Союза.

Серафима покорно замолчала, стараясь держать себя в руках, хотя это было нелегко.

— Я не открою свое имя. В настоящий момент моя личность не имеет значения. Скажу лишь, что я друг… — Голос умолк, а сиятельная дочь вдруг осознала, что незнакомец явно привык повелевать, но сейчас сильно растерян. И это напугало девушку. — Я долго думал, кому можно довериться. И понял, что из всех государственных деятелей Союза лишь вы, Фрея, являетесь олицетворением мудрости, нравственности и духовной чистоты.

— Прошу вас, но я…

— Нет, только вы! Вы всем сердцем переживаете за судьбы человечества. А потому вы единственная, кому я могу довериться.

Из портьеры появились руки в черных перчатках. Они держали круглый предмет, обернутый в темный бархат. Серафима не хотела брать эту вещь, но сама не поняла, как довольно весомый… скорее всего, шар очутился в ее руках. И едва пальцы коснулись мягкого бархата, едва они ощутили твердость предмета, скрывающегося под ним, как внутри себя Серафима почувствовала толчок. Словно кровь внезапно прилила к голове и конечностям.

— Сохраните святыню, ибо я не в состоянии ее хранить, а большей ценности в настоящий момент не существует. Следующим моим словам вы не поверите, потому что я скажу безумную вещь. Поэтому просто запомните их, чтобы повторить, когда придет час. Это святыня, которая спасет род человеческий. Но как спасет — решать вам. Я же не вправе советовать. — Серафима услышала короткий вдох для новой фразы. — Вы должны решить, что делать с ней. Используйте мудро и помните: это последнее, больше нет.

— Я ничего не понимаю! — дрожащим голосом произнесла Серафима.

— Когда вы сдернете ткань, то поймете. А когда поймете, то ужаснетесь, ибо настолько все плохо, да. Можете мне поверить, она настоящая, никаких сомнений! Поэтому берегите ее, как собственных родителей, и не передавайте никому!

Голос умолк. Вслед за этим раздался тихий тяжелый скрежет.

Некоторое время Серафима не могла сдвинуться с места. Почему-то гудело в голове. Затем она повернулась к портьере и, прижав шар к животу, отодвинула тяжелую занавеску. За ней скрывалась стенная ниша, в которой разместилось большое, размером в человеческий рост, зеркало. Едва девушка протянула руку, чтобы дотронуться до него, как услышала за спиной голос Шахревара.

— Что-то случилось, госпожа?

Серафима провела кончиками пальцев по холодной поверхности, которая отражала ее бледное изумленное лицо. Между оправой зеркала и стеной виднелась едва заметная щель.

За зеркалом находился потайной ход.

— Я ощутил эмоции, — произнес паладин. — Чужие и взволнованные.

— Наверное, кто-то прошел по коридору, — ответила сиятельная дочь.

«Никого нет за портьерой, ничего не произошло», — уверяла себя девушка. Словно мимолетный сон налетел и испарился. Только после этого сна в руках остался укутанный бархатом шар, от которого исходило загадочное тепло.

Отрешенная и задумчивая, Серафима вошла в палаты. Служанки распаковывали вещи. Пресс-секретарь Антонио расположился в кресле и курил. Наставница нервно бродила по комнате.

— Что у вас в руках? — подозрительно спросила Нина Гага, едва увидев вошедшую Серафиму.

Девушка понимала, что должна ответить, но не нашлась, что сказать. Взгляд наставницы метнулся в сторону Шахревара, который шел следом, но по лицу паладина прочесть что-либо было невозможно. Нет сомнений, что позже, при встрече один на один, Нина Гата попытается выведать все, что ему известно. Однако сейчас, на глазах у сиятельной дочери, устраивать допрос было бестактно.