Олег Синицын - Битва за смерть

Алексей пятился от наступающей фигуры, одновременно думая о том, что вода из реки не могла бы прожечь НАСТОЯЩУЮ шинель. Это еще раз убедило его в том, что на него наступает существо, созданное из неведомой, сверхъестественной материи. Очень убедительный образ.

— К чему бессмысленная возня? — произнесло существо в шинели.

— Мы выполняем приказ, — ответил Калинин. — Нам приказано захватить высоту Черноскальная.

Вирский-Чернобог вновь засмеялся.

— Захватить ее могу только я! Ты — червь и не можешь тягаться с творцом мира!

— Зачем ты перегородил реку?

— Меня попросили… — Он жалобно закатил глаза. — Очень хорошо попросили.

— В угоду тебе принесли человеческую жертву!

— Только этим можно заставить меня что-то сделать.

— Что это за река? Это река жизни и смерти?

— Иногда ты бываешь очень сообразителен, — сказал Вирский-Чернобог. — Но иногда — неисправимо глуп. Ты знаешь ответ.

Как странно. Он знает! Но почему тогда этот ответ не приходит на ум?

…(рви-ломай, вражья сила!)…

Потому что ответ глубоко запрятан в голове Алексея?

Он уперся спиной в стену. Дальше отступать некуда.

Или ответ лежит на поверхности? Просто он настолько очевиден, что Алексей его не замечает?

Чернобог, слегка улыбаясь устами мертвого солдата, упрямо двигался на Калинина. Алексей попытался еще раз заговорить с ним:

— Покажи свое настоящее лицо.

— У меня много ликов и нет постоянного.

— Древние славяне описывают тебя как свирепого воина, закованного в черную броню.

— Времена меняются, — ответил Вирский-Чернобог. — Может быть, тебе придется по душе этот облик?

И он стал перевоплощаться. Длинная шинель укорачивалась, подтягиваясь к поясу, и принимала форму солдатского мундира, валенки темнели и сужались, приобретая блеск. На голове появилась фуражка.

Перед Алексеем предстал другой человек, солдат не в длиннополой серой шинели, но в черной форме с ослепительным воротником белой рубашки, кожаной портупеей, широкими бриджами и высокими, до колен, сапогами. На голове красовалась черная фуражка с кокардой, изображающей надменного орла. На околыше блестел череп с костями, на рукаве — красная повязка с черным крестом (символом Солнца), сдвоенные молнии в петлицах и серебристый шеврон на правом плече. Черная форма офицера СС.

— Нацисты поклоняются тебе? — спросил Алексей.

— Я их бог! — ответил эсэсовец.

Он внезапно повернул голову в направлении завала, где остался Семен. На лице появилось тревожное выражение. Он почувствовал опасность! Неужели старшина близок к осуществлению замысла?

Гортанный крик Чернобога резанул по ушам.

Калинин дернулся, чтобы бежать, но невидимая сила отбросила лейтенанта обратно к стене.

Эсэсовец снова безжизненными пустыми глазами взглянул на лейтенанта. Тревога исчезла с его лица. Алексей понял, что Чернобог каким-то образом устранил угрозу.

Сейчас голова кружилась сильнее. Тошнота тоже досаждала, но головокружение было таким нестерпимым, что Семен на некоторое время прекратил приготовления.

Сумка с гранатами лежала рядом на черных камнях. Он надавил пальцами на глазные яблоки, пытаясь избавиться от двоения в них. Затем облизнул пересохшие губы и достал второй — последний! — запал. Промасленную бумагу, в которую он был завернут, облепил прибрежный песок. Семен осторожно счистил его и аккуратно, чтобы грязь не попала на металлический стержень, снял оберточную бумагу. Перевязью правой руки нежно обтер смазку.

Запал готов.

Одну из гранат старшина вставил в сумку так, чтобы, не разбирая связки, можно было установить запал. Он приготовился это сделать, когда услышал рядом знакомый голос:

— Что случилось с тобой, Семен?

Старшина испустил протяжный, полный душевной боли стон. Он повернул голову и увидел перед собой человеческую фигуру.

— Боровой! — подавленно прошептал старшина.

Чернобог вновь превратился в Вирского. Нанесенные речной водой сквозные раны не исчезли.

— Ты причинил мне боль! — сказал Чернобог, проследив за взглядом Калинина. — Ни один человек не смог меня покалечить… — Он осекся. — Однако хватит разговоров.

Вирский-Чернобог почти вплотную приблизился к Калинину, и молодой лейтенант едва не задохнулся от смердящего запаха разложения, исходящего от мертвого солдата. Холодные невидимые пальцы вдруг сдавили его горло, и он почувствовал, что задыхается. Вирский даже не поднимал рук. Он просто смотрел, склонив голову набок, а невидимые пальцы душили Калинина. Лейтенант Красной Армии извивался и корчился, но был не в состоянии вырваться из смертельного кольца.