Илья Тё: Броневой

Интересно, но выхлопная система у акватиновых конструктов отсутствовала напрочь, создавая замкнутый на девяносто восемь процентов контур, от КПД которого у Малярийкина головной мозг закручивался в спинной. Как говорится, «Аве!» умникам ВТЭК [1]. Чтобы сдохли все, не болели. Прикол с «умниками» состоял в том, что ученые научного департамента ВТЭК, запуская в народ массовое производство акватина, рассчитывали сохранить ноу-хау. Но не смогли. Больно ушлый народ выжил в Сибири после Войны-Смерть – неушлые-то систематически помирали! Посему Калмыш полагал, что скоро акватин станет дешевле воды, Маляр упорно доказывал обратное. Ну а пока…

Пока Калмыш потер сонные глаза.

– Нормально все будет, Петя, – просипел он задумчиво. – Законы физики, братюнь, никто не отменял.

– Да че мне твоя физика? – Малярийкин отставил лопату, стянул свитер через голову и закинул на полку. – Время много теряешь, братюнь, возишься с этой хреновиной. Думаешь, акватин твой хваленый в частных мастернях надолго задержится? ВТЭК все обратно к грязным ручкам приберет, вот увидишь. Даю пару месяцев, не больше. Серьезно, Кот! Скоро будем закапывать этот твой хваленый акватиновый движок, пока полицаи по темени сапогами не настучали. Причем закапывать с ремкомплектом. А я говорил тебе: не бери эту хрень новомодную. Не бери!

– Пока сволочи из ВТЭК все оформят, времени пройдет, братюнь, – возразил Кот. – Люди поймут, что акватин полезен, а делается легко. Что еще надо для пиратского производства? Только меньше шлюх на улицах, чтобы не отвлекали. И больше самогона, чтобы реже из дома выходить.

Малярийкин дебильную шуточку пропустил мимо ушей. После тяжелого физического труда, который, как известно, ни хрена не облагораживает, он был злой.

– Лучше бы танком своим занялся, – выцедил художник. – Который месяц Нике обещаешь? И чего?

Калмышу нечего было возразить. Посему, тяжело вздохнув (сон резко сгинул), он принялся с усердием ковырять ультрасовременный движок.

Помянутая Малярийкиным мадемуазель Ника (между прочим, женщина – редкий конструкт для вшивой мастерни на окраине города) являлась третьим субьектом, весьма часто обретавшимся на территории «наш-ангара». И даже, в некотором смысле, будущим совладельцем.

Тому было две причины. Во-первых, Ника отлично ладила с техникой. Была не просто женщиной, но механиком. А во-вторых, была умна, миловидна, спортивно сложена и умеренно болтлива. То есть чудо как хороша! Надо упомянуть, что между двумя приятелями, возможно, из-за внешних данных Калмыша и почти явного уродства Маляра, имелось еще одно различие – к ним по-разному относились дамы. Упомянутая красотка Ника более года являлась девушкой и сожительницей г-на Калмыша. И, соответственно, – потенциальным третьим партнером «наш-ангара». А вот Малярийкин женским вниманием был обделен совершенно. Причем, насколько знал Калмыш, с самого рождения.

Говоря откровенно, Малярийкин был не виноват. В Центральной Сибири после долгих, а главное, по-настоящему страшных Серых десятилетий сороковых-девяностых годов двадцать первого века детей, осиротевших, брошенных и проданных за еду, оказалось больше, чем детей обычных, «семейных». Остатки, а лучше сказать, останки государственной машины проявляли себя в этом полубандитском регионе необычайно скромно, в основном – в форме отдельных акций Специальных Полицейских Сил либо отдельных сделок Совета Директоров ВТЭК, деятельность которых (и тех и других) носила, признаваясь честно, весьма узкоспецифический характер. Соответственно, помимо отдельных вспышек активности СПС и ВТЭК бал повсюду правили мафиозные кланы и всепожирающая анархия. Люди, уставшие от беспредела, иногда создавали силы самообороны, но это имело смысл только в отдаленных селах, далеко в тайге. Ближе к центру Новосибирска вместе с ростом численности уцелевшего населения росла и сплоченность банд, доводивших беззащитных жителей грабежами и мародерством порой до полного отчаяния.

Впрочем, в последние годы ситуация, по мнению Малярийкина (и Калмыша, согласного с товарищем почти во всем и всегда), стала улучшаться. СПС присутствовали в центральных столичных дистриктах постоянно. Между бандами произошло относительно стабильное распределение районов и территорий. Грабежи сменились «налогообложением», пусть тяжким, но все-таки упорядоченным. Немотивированные пытки и убийства жителей по-прежнему происходили, обрастая в слухах жуткими подробностями. Однако бояться собственной тени местные обыватели отучились, воспринимая бандитов уже не как головорезов, но как официальную власть. В большинстве случаев так и было – банды, закрепившиеся в районах, нанимались Полицейскими Силами в качестве «добровольных групп самообороны» либо местных «администраций». Порядок устраивал всех. Под такой уголовно-легитимной крышей вокруг разрушенного войной мегаполиса начинали заново зацветать торговля, ремесла, даже искусство – как минимум вроде рулетки и проституции. А также, разумеется, автотюнинг и авторемонт.