Морган Райс - Вторая Арена

Саша. Я совсем забыла.

Я оглядываюсь и вижу застывший труп нашей собаки у дальнего края лодки. Я с трудом верю, что мы взяли ее с собой. Бри очень преданна.

Бри встает, молча пересевает лодку и встает над Сашей. Она опускается на колени и гладит ее по голове. В лунном свете я вижу слезы в ее глазах.

Я подхожу и встаю на колени рядом с ней. Я тоже глажу Сашу, с вечной благодарностью за то, что она защищала нас.

– Тебе помочь похоронить ее? – спрашиваю я.

Бри кивает, все еще глядя вниз, с ее носа капает слеза.

Мы вместе наклоняемся, поднимаем Сашу и вместе с ней подходим к борту лодки. Мы держим ее вдвоем, никто из нас не хочет отпускать ее. Я смотрю вниз на ледяную, темную воду Гудзона, на колышащиеся волны.

– Хочешь сказать что-нибудь? – спрашиваю я. – Прежде чем мы похороним ее?

Бри смотрит вниз, глотая слезы, ее лицо освещает луна. Она похожа на ангелочка.

– Она была хорошей собакой. Она спасла мне жизнь. Я надеюсь, что сейчас она в лучшем месте. И я надеюсь увидеть ее снова, – говорит она, ее голос дрожит.

Мы наклоняемся и мягко отпускаем Сашу. С легким всплеском ее тело погружается в воду. Оно задерживается на поверхности на пару секунд, затем начинает тонуть. Течение в Гудзоне достаточно сильное и оно быстро уносит ее в открытую воду. Мы смотрим, как она качается на волнах в лунном свете, уплывая все дальше и дальше. У меня разрывается сердце. Я вспоминаю, как близка была к тому, чтобы лишиться Бри и так же, как Саша, плыть в волнах Гудзона.

Не знаю, сколько прошло времени. Стоит поздняя ночь и я лежу в лодке в обнимку с Бри и Розой, думая о своем. Я не могу уснуть. Никто из нас не сказал ни слова с тех пор, как мы опустили Сашу в воду. На мягко покачивающейся лодке царит угрюмое молчание. В паре метров от меня сидит Бен, также погрузившись в свой мир. Он выглядит скорее мертвым, чем живым, иногда глядя на него, я думаю, что вижу оживший призрак. Это странно: мы все сидим рядом, но так далеко друг от друга.

Логан стоит метрах в десяти: он несет свой долг, охраняя нас, с пистолетом в руках оглядывая окрестности. Он похож на солдата. Я рада, что он охраняет нас, взяв на себя первую смену. Я устала, у меня болит каждая косточка и я безо всякого удовольствия думаю о том, что мне придется дежурить следующей. Я знаю, что должна поспать, но не могу: мои мысли скачут с одного на другое.

Я думаю о том, каким диким стал мир. Я едва могу поверить, что это правда. Все похоже на бесконечный ночной кошмар. Каждый раз, когда я думаю, что я в безопасности, что-то происходит. Вспоминая все события, я едва могу поверить, как близко я была к тому, чтобы умереть от рук Руперта. Я была такой глупой, пожалев его, позволив ему поехать с нами. Я все еще не до конца понимаю, почему он так поступил. Чего он надеялся достичь? Неужели он настолько отчаялся, что хотел убить нас всех, захватить лодку и исчезнуть – лишь для того, чтобы ему досталось больше еды? И куда бы он поехал? Или он просто был злодеем? Или психически больным? Или он был хорошим человеком, но съехал с катушек из-за всех долгих лет одиночества, голода и холода?

Мне хочется верить в последнее, в то, что глубоко в душе он был хорошим человеком, который помешался под воздействием обстоятельств. Я надеюсь на это. Но как все было на самом деле, мне уже никогда не узнать.

Я закрываю глаза и думаю о том, насколько близка была к смерти, вспоминаю ощущение холодного металла его ножа на своем горле. В следующий раз я никому не буду верить. Ни для кого ни остановлюсь. Никого не буду слушать. Я буду делать лишь то, что нужно для выживания Бри, Розы, меня самой и всех остальных. Больше ничего не оставлю на волю случая. Никаких рисков. Если для этого мне придется стать жестокой, я стану.

Вспоминая все, я думаю, что каждый час, проведенный на Гудзоне, был схваткой не на жизнь, а на смерть. Я не могу представить, как бы доберемся до Канады. Если мы переживем следующие несколько дней, даже следующие несколько километров, я безмерно удивлюсь. Я знаю, что наши шансы не велики. Я крепко обнимаю Бри, зная, что эта ночь может стать нашей последней. Но по крайней мере, мы умрем, сражаясь на обеих ногах, а не рабами или заключенными.

– Это было так страшно, – говорит Бри.

Я вздрагиваю от ее голоса в темноте. Он настолько тихий, что сначала я даже не верю, что она что-то сказала. Она молчит уже несколько часов и я думала, что она спит.

Я поворачиваюсь и вижу, что ее глаза открыты, в них читается страх.