Вячеслав Тимонин - Тринадцать граней (сборник)

– Эхос… – буркнул Толик. – Ну, и как им пользоваться?

– Тебе нужно только пожелать, и он скорректирует произошедшее недавно временное событие. Ты сможешь влиять на… как вы говорите Судьбу.

– Ого, не кисло! – Толик оценил подарок. – Ну, спасибо, потомки…

Мужчина вздохнул.

– А, теперь я сниму временную блокаду с твоего персонального места обитания. Прощай! Пусть удача всегда будет светить на твоём Пути!

– Осторожнее, человек! – предупредил женский голос. – Распорядись Эхосом во благо!

Яркий солнечный свет ворвался в комнату. Зажглась люстра. Включился телевизор. Заворчал в коридоре холодильник. Мобильник, как из пулемёта застрекотал СМС-ками.

Толик встал, походил по комнате. Заглянул в коридор – туман исчез, барьера не было. Всё вернулось на свои места.

Толик взял мобильный телефон – несколько пропущенных звонков: Турсунов – инвестор. Больше часа назад.

«Опоздал окончательно! Всё пропало, блин, потомки хреновы!» – подумал Толик, а вслух добавил. – Чтоб вам пусто было! В будущем вашем…

Будущее… Прошлое… Ведь я могу изменить прошлое! Хорошая мысля – приходит иногда – вовремя. Это что-же, как волшебная палочка?! Выходит, правда – существует?

Толик уставился на Эхос. Как там нужно?! Просто пожелать?..

* * *

Пик, пик, пик, пик, пик… Писк будильника то нарастал, то угасал, но не прекращался, словно издевался, терзая сон механическим упорством. Вставай, вставай, вставай…

– Да чтоб тебя! – выругался Толик и грохнул рукой по крышке тумбочки. Но промазал… – Встаю, встаю, – проворчал он и сел на краю дивана. Его ждут – нельзя опаздывать. Он аккуратно выключил будильник и пошёл умываться.

В конце концов, через несколько десятков тысяч лет, Человечество вымерло, так и не научившись управлять временем.

Сегодня холодно, сыпет мелкая снежная крупа. Стою перед лотком, выбираю. На цветной клеёнке рядками книги, журналы и газеты. Вот модные, глянцевые. Чуть прячет грудь девица, политики с трибун орут, вояки бряцают металлом… На них спрос большой, скупают быстро. А там, в сторонке, невзрачные книжонки.

Обращаюсь к продавцу, закутанному в колючий плед старику:

– Здравия Вам, Сергий Петрович.

– И Вам не чхать! – кряхтит.

Беру две книжонки из-под плёнки, серенькие. Вчера их не было.

– Посоветуйте, Сергий Петрович, чтобы мне сегодня поглядеть.

– А вот эти и возьмите, уважаемый. Сегодняшние.

– Да? – с интересом открываю первую. На обложке в углу маленький бантик. Страницы хрустят.

Раннее утро. Сумрак ещё лежит, свернувшись калачиком, на свежевыпавшем снегу. Только-только начинает сереть краешек неба. Тепло и уютно, и так лениво.

– Даша, вставай! – «Проспала, чёрт! Где кофе! Ну, вставай же, соня!».

– Ну мам, ну ещё чуток… – «Не хочу! На улице снег, а тут так хорошо. Ну ещё минутку!».

– Быстрее давай! Завтрак на столе. Да вставай же, бегом в ванную… – «Скорей, скорей! Не опоздать бы на встречу, там серьёзные люди. Чёрт, ещё Дашку в школу везти!».

– Понятненько… – киваю. – Бытовушка, значит… А тут у нас что?.. – смотрю во вторую книгу, она с пятнами на обложке. Масло? Нефть, похоже?

Шквальный ветер. Колючие струи режут мглу. Скрипит балка, оборванный трос звенит от напряжения.

– Никола! Ну сколько можно, твою ж мать! Держи! – «Не удержит – хана! Страх, не то слово, ужас!».

– Получается! Палыч, трави, трави её! – «Ну, пожалуйста, вот сейчас, попади! Больно то как… пальцы немеют».

– Держи! Сейчас же сорвёт к херям! – «Нет! Не успеем, оборвётся и кого-то прибьёт, а бежать некуда».

– Неплохой сюжетец! – бросаю в воздух. – Но гляну, пожалуй, ещё раз первую… Я ведь, знаете ли, эстет.

Светает. Сугробы. Фонарь на бетонном столбе. Вереница сонных детей у входа в школу.

– Пока Дашунь, деньги на обед в кармане! Пока! Целую! – «Блин, вот копуха, иди же! Пробки небось уже отсюда и до обеда! Нужно было раньше встать!».

– Пока, мам! – «Ну хватит меня уже провожать, сама дойду, не маленькая! И где эта Надька? А физика первая или история?».

– Пока! – «Всё сама разберётся, не маленькая. Бегом-бегом, не успеваю, чёрт!».

– Какая беспросветная скука, не правда ли? Стоит, пожалуй, разнообразить…

Продавец щурит глазки и не отвечает. Недолюбливает он меня. Меня многие недолюбливают. А ещё, ненавидят и боятся.

– Беру эту, – я бросаю некрупную купюру поближе к старику. – Сдачи не надо!

– Благодарствую! – старик кашляет. Кивает на книгу, – Мучить будете?

– Не-е, только чуть-чуть… – скромно улыбаюсь, – подкорректирую… Как и всегда.