Юрий Корчевский - Канонир

— Вона как, — я сделал вид, что удивился, хотя знал из истории, что Иван Грозный дважды покидал трон — то отдавая его татарину, то молясь в Александровской слободе. Иноземцы, впрочем, на фокус такой не купились и продолжали с грамотами от своих правителей ездить к Ивану Грозному.

— Деньги‑то хоть есть?

— Есть немного, — тряхнул я шапкой.

— Так где тебя высадить — всё же не корабль у меня, до моря не повезу.

— Какой следующий город?

— Касимов — но он наполовину татарский.

— А ещё дальше?

— Известно — Муром.

— Вези туда.

— Далековато — три дня ходу. Два рубля будет стоить серебром.

Я отсчитал из шапки два рубля и сразу отдал рыбаку, чтобы убедить его в своей платежеспособности.

Плыли мы до позднего вечера, и когда уже на небе высыпали яркие звёзды и стали не видны берега, рыбак опустил парус и на вёслах медленно подошёл к левому берегу.

— На правом берегу — земли черемисов, — пояснил он мне.

Мы развели костёр, рыбак достал из лодки несколько пойманных ещё утром, до моего внезапного появления, рыбин и сварил уху. Плохо, что не было соли, но пришлось с этим смириться. Есть обоим хотелось сильно; у меня — так маковой росинки с утра во рту не было.

Мы съели варёных рыбин, запили бульоном. В животе разлилось приятное тепло, веки потяжелели, и я улёгся возле костра спать.

Проснулся от утреннего холода. Над рекой стоял туман, тянуло влагой. Я потянулся, зевнул и сел. Ни лодки, ни рыбака не было. Твою мать, сволочь! Мало того что бросил неизвестно где, так и все деньги, что были мною неосмотрительно оставлены в лодке, увёз — шапку с ними я положил под сиденье.

Ну что же, всё придётся начинать сначала. Жрать охота, денег нет, жилья нет, работы нет, оружия нет — подвёл я итог. Зато есть голова и руки, сам жив–здоров.

Я умылся речной водой и направился вдоль берега по течению вниз. В одном повезло — рыбак оставил меня на левом, русском берегу. Вот скотина! И два рубля взял, чтобы до Мурома довезти, и оставшиеся деньги увёз, чтоб тебе ими подавиться!

Вскоре показалась небольшая деревушка о трёх избах. Я прошёл мимо. Без еды пока идти можно, работы здесь не найду — чего тогда время терять?

Я шёл и шёл и остановился передохнуть лишь в полдень. Часов у меня не было, но и без них было понятно — солнце стоит над головой, тени нет.

Присев у дерева, я перевёл дух и через полчаса двинулся дальше. Вскоре вышел на грунтовую дорогу. ч то шла вдоль берега. Шагать стало легче.

Сзади меня послышался стук копыт и тарахтение колёс. Меня догонял небольшой обоз в четыре телеги.

— Мужики, не подвезёте?

— У хозяина спроси — на последней телеге он.

Я дождался на обочине, когда со мной поравняется последняя телега, и повторил свой вопрос.

— Груза много, лошадям тяжело. Иди с Богом.

— А далеко ли до Мурома?

— Вёрст двести.

Ничего себе вояж намечается. На неделю пешего хода.

Обоз ушёл вперёд, я же подождал, когда осядет поднятая пыль, и пошёл следом.

А часа через два наткнулся на этот же обоз, но уже разграбленный. Лошадей, как и груза на телегах, не было. Вокруг брошенных телег валялись трупы убитых обозников. Можно сказать, мне повезло. Ехал бы с ними — вполне имел бы шанс лежать сейчас на земле с головой, разбитой дубиной.

Измученные голодом, эпидемией чумы, грабежом кромешников и отсутствием хозяев, кои в большинстве своём были боярами и призваны были государем на Ливонскую войну, крестьяне бросали свои скудные земли и шли — кто в разбойники, кто на другие земли в поисках лучшей доли. Почему‑то в разбойники — большинство.

Проехать по дорогам без охраны — как сыграть в русскую рулетку. По реке было безопаснее, но это — пока корабль плывёт, а коли встал на ночёвку — жди беды.

Я осмотрел убитых и телеги. Ничего для себя интересного, только под одним из трупов нашёл нож. Неплохой нож, не короткий, что для еды, а боевой — длинный, с развитой гардой. Я смял с пояса хозяина ножны, нацепил на себя, вложил нож в ножны. Теперь у меня два ножа. Саблю бы ещё да пистолет, да где их взять? К разбойникам, что ли, примкнуть? Нет, не для меня сидеть в лесу, поджидая жертв.

Я двинулся дальше — до Мурома далеко, надо поторапливаться.

К вечеру ноги уже гудели от ходьбы, и, завидев деревушку, я направился туда. Может, хоть кусок хлеба выпрошу.

Деревушка оказалась заброшенной. Избы зияли пустыми глазницами окон. Переночую здесь — хоть крыша над головой будет.

Пока не стемнело, я пошарил на огородах. Мне повезло — нашёл несколько морковин и пару крепеньких жёлтых репин, а ещё — несколько стручков бобов. Обмыв всё колодезной водой, я быстро съел немудрящий ужин. Спать улёгся в избе, на лавке под окном. Спал я крепко, но только тогда, когда чувствовал себя в безопасности — дома, например. В брошенной избе спал вполуха и проснулся от непонятного шума.