Краем глаза он отметил, как скользнула по песку совсем рядом беззвучная розовая тень, но не придал этому значения. Только потом вспомнил.
Из гаража он стартовал 1 октября 2036 года, тогда было что-то около десяти утра. Точно, над воротами гаража были часы. Он припомнил расположение стрелок на момент нажатия педали: 10 часов 10 минут. Протерев подушечкой пальца запотевшее стеклышко хронометра, беглец во времени долго смотрел на переплетение множества черных и красных стрелочек.
Было 16 часов 40 минут 3 июня 2143 года. Произведя в голове небольшой расчет, Филипп Костелюк понял, что прибыл в будущее не раньше чем в 15 часов 18 минут и что находится здесь немногим более часа.
Если все это действительно не галлюцинация и Москва действительно еще существует, хоть и в подземном своем варианте, надо попасть туда. Должен же где-то быть люк, ведущий вниз, в город. Должны быть сотни люков, ведущих вниз. Решив таким образом, он застегнул на запястье чужие часы, подобрал с земли свою сумку, отряхнул ее от мелких камушков и песка и, наугад выбрав направление, зашагал мимо неподвижных раскаленных военных машин. Болела голова, в левом ухе постреливало, но он решил не сдаваться.
Пройти Филиппу не удалось и двадцати шагов. Ударила пулеметная очередь. Пули прошли так близко, что песчаные фонтанчики почти что задели носки его ботинок. Филипп поднял голову, орудийный ствол ближайшего танка покачнулся и опустился. Отверстие ствола смотрело прямо на него.
— Не двигаться! — приказал грубый голос через усилитель. — Руки за голову. Встать на колени. Закрыть глаза.
Было совершенно ясно: как только сидящий в танке солдат случайно нажмет на гашетку, от Филиппа в хорошем случае если и останется задняя часть комбинезона, так и та будет порхать в дыму за полкилометра отсюда.
Когда он встал на колени, заложил руки за голову и закрыл глаза, пушка танка опять неприятно скрипнула. Сзади раздались медленные шаги. Он услышал возле своего левого уха учащенное дыхание. Чья-то рука расстегнула кобуру на поясе Филиппа и вытащила пистолет. Судя по шлепкам подошв, подошел еще кто-то. Справившись с явно астматическим кашлем, человек, взявший оружие, отступил немного и спросил:
— Этот, что ли, мародер?
— Этот! — отозвался другой голос. — Посмотри, Иван, часы у него на руке надеты.
Филипп стоял лицом на запад, с закрытыми глазами, и, когда оглушительно грохнуло, подумал, что нога солдата все-таки случайно надавила гашетку, но он ошибся. Оказалось, его просто оглушили ударом приклада по затылку.
Очнулся он оттого, что почувствовал, как с него снимают часы. С огромным трудом разлепив глаза — головная боль усилилась необычайно, — Филипп Костелюк увидел лицо молодого офицера, склоняющегося над ним. То, что это был именно офицер, следовало из ромбовидных серебряных нашивок в вороте темно-синей формы и серебряной каски с низким скошенным лбом. Похоже, военная форма не менялась более ста лет. Офицер увидел, что Филипп открыл глаза, и козырнул.
— Вторая танковая бригада. Капитан Иван Лопусов! — отчеканил он по букве устава и сразу сменил интонацию: — Мародерствуем, значит? — Он вертел в руках снятые с Филиппа часы. — Ты видишь, что здесь гравировка? — спросил он, наклонясь еще ниже. — Видишь? А ты видишь, что здесь написано? — Он щелкнул ногтем по металлическому корпусу часов и прочитал с нарочитой скорбью в голосе: — «За боевые заслуги. Лично младшему лейтенанту И.Г. Самуилову от командарма второй истребительной бригады». — Он сделал торжественную паузу и закончил: — Так что придется тебя расстрелять.
— Как же? — больше удивился, чем испугался Филипп Костелюк. Из-за усилившейся головной боли он плохо понимал происходящее. — Как же так, расстрелять? Я что же, столько проехал, чтобы вы меня вот здесь сразу к стенке?
— А вот так! — Голос молодого капитана стал даже веселым. — Без суда и следствия! По закону военного времени!
Все дальнейшее происходило совсем уже как во сне. Ему скрутили руки и поставили лицом к пустыне возле развороченного полусгоревшего танка. Спиной Филипп чувствовал раскаленный металл. Он тряс головой, пытаясь отогнать неприятное видение, но семь солдат в защитных комбинезонах с боевыми карабинами в руках исчезать не хотели. Руководил расстрелом тот же капитан Лопусов. Он встал, как и полагается, слева от солдат и командовал:
— На плечо!
Понимая, что через каких-то несколько секунд в тело его вонзятся семь раскаленных пуль, Филипп поморщился. Внутри у него все похолодело. Процедура казни оказалась такой простой, такой банальной, что создавалось впечатление, будто здесь это практикуется на уровне легкого общего завтрака или партии в кегли.
Читать дальше