Роберт Хайнлайн - Фрайди

— Мигранты пройдут через центральный коридор нашего отсека. В этот рейс их набралось около трех сотен, и их набьют в проходной отсек, как сельдей в бочку… Их так много, что, я уверен, не все из них знают друг друга в лицо — за такой короткий срок они никак не успели перезнакомиться. Мы этим воспользуемся… И еще одним, старым испытанным средством.

Мы с Питом спрятались в темном углу за высоким концом турбогенератора. Очень скоро зажегся свет и послышался гул голосов.

— Идут, — шепнул Пит. — Главное, что тебе нужно сделать, это отыскать сразу кого-нибудь со слишком тяжелой кладью. Таких будет множество. Одежонка у нас — что надо: по ней никак не скажешь, что мы из первого класса. Но мы обязательно должны что-то тащить на себе. Мигранты всегда тащат уйму багажа, это я точно знаю.

— Я попытаюсь помочь какой-нибудь женщине нести ребенка, — сказала я.

— Это было бы самое лучшее… Тс-с, они идут.

Они действительно тащили на себе до черта вещей — виной тому было крохоборское правило компании: каждый мигрант мог провезти по одному билету все, что влезет в небольшие «вспомогательные» каютки третьего класса (так они называют кладовки), если только он в состоянии сам без посторонней помощи тащить это по кораблю. Таковы условия компании для «ручной клади» А за все то, что они кладут в грузовой отсек, им приходится платить отдельно. Я понимаю, компания должна иметь прибыль, но мне всегда это не нравилось. Правда, сейчас мы попытаемся извлечь из этого пользу.

Проходя мимо нас, почти никто из переселенцев даже не глянул в нашу сторону, никому мы не были интересны. Все они выглядели усталыми и измученными, среди них было полно детей, которые почти все дружно ревели. Первые несколько дюжин прошли быстро, а потом колонна притормозила и стала двигаться куда медленнее: больше детей, больше багажа, — и люди оказывались все сильнее притиснутыми друг к другу. Подходило время для нас прикинуться «овечками» из этого стада… Вдруг среди бесчисленных людских запахов грязи, пота, испачканных пеленок, несвежего белья прорезался один, столь же кристально чистый, как партия Золотого Петушка в «Гимне Солнцу» Римского-Корсакова. Я испустила радостный вопль:

— Жанет!

Толстая женщина, стоявшая по другую сторону очереди, обернулась, взглянула на меня и с радостным криком: «Марджи!» — ринулась ко мне и схватила меня в объятия. А бородатый мужчина, подошедший вместе с ней, причитал:

— Говорил я тебе, что она на корабле! Говорил же…

А Жан, укоризненно кивая, проговорил:

— Но ведь ты умерла!..

А я оторвала губы от Жанет ровно настолько, чтобы сказать:

— Ничего подобного. Кстати, младший пилот Памела Херсфорд передает тебе привет и наилучшие пожелания.

И Жанет фыркнула:

— Эта плюшка?

И Жан сконфуженно пробормотал:

— Да ладно тебе…

И Бетти, внимательно оглядев меня с ног до головы, сказала:

— Точно она. Привет, детка! Классно выглядишь.

И Джордж лопотал что-то по-французски, пытаясь осторожно вклиниться между мною и Жанет.

И конечно, мы затормозили всю очередь: люди наталкивались на нас, спотыкались, бормотали извинения, ворчали, ругались, протискивались между нами, и…

— Давайте двигаться дальше, — сказала я. — Потом поговорим.

Я обернулась, посмотрела туда, где оставила Пита, и увидела, что он исчез. Впрочем, за Пита я не беспокоилась, Пит не пропадет.

Жанет не растолстела, просто она была беременна. Я взялась было за один из ее чемоданов, но она не позволила:

— Мне лучше с двумя, они держат меня в равновесии.

Тогда я взяла клетку с кошкой — мамой-кошкой — и большой бумажный сверток, который тащил под мышкой Жан.

— Жанет, а куда ты дела котят?

Вместо нее ответил Фредди:

— Я использовал свое служебное положение, — сказал он, — и устроил их на тепленькие места… Да-да, они теперь служат, м-мм… инженерами по контролю за грызунами на большой овечьей станции в Куинсленде. Ты расскажи нам, Элен, каким образом ты, которая вчера еще сидела по правую руку лорда-повелителя гиперпространственного звездолета, сегодня очутилась вместе с бедными крестьянами на дне этой чертовой корзины?

— Потом расскажу, Фредди. Когда выберемся отсюда.

Он взглянул на дверь и кивнул:

— Ладно, потом, в дружеской беседе и с изрядной долей вымысла… А сейчас нам предстоит миновать этих церберов.

Два «сторожевых пса» стояли у двери — по одному с каждой стороны. Оба были вооружены. Произнеся про себя коротенькое заклинание, я сделала вид, что болтаю с Фредди о какой-то ерунде. «Псы» внимательно оглядели меня и, кажется, не нашли во мне ничего из ряда вон выходящего. Наверно, тут сыграла свою роль моя неумытая физиономия и всклокоченные волосы — до сих пор я выходила из своей роскошной каюты лишь после того, как Шизуко так тщательно обрабатывала меня, словно я была выставочной моделью на аукционе.