Игорь Резун - Укок. Битва Трех Царевен

— Ход мысли, право, завораживает. Неужели нам всем придется испытать хлыст Госпожи?

Мотор машины заурчал тихонько, сыто; «бентли» покинул парковочный ряд так же деликатно, как и вошел туда. Хлопали дверцы. Мелькали серебряные каблуки дорогих босоножек.

Автомобиль обогнул здание Пантеона, светившееся в темноте, как огромный торт, свернул на рю Кардинал, затем проскользил по улице Фосс. Когда впереди замаячили вереницы фонариков моста Сюлли, Аристид Неро спросил мягко:

— Мой дивный Пяст, может, по стаканчику шабли? Напевы этой сирены возбудили во мне дельные мысли…

— Отчего нет? Здесь?

— Да. Magie de Lovelas. Лепные потолки, расписные стекла… Типично парижское, старое и доброе местечко, поверьте мне.

— Неужели тут подают ратототан?

— Возможно.

— Друг мой, вы фантазируете… Сыр ратототан в Париже — это из области чудес. Иисус Навин не позволит Луне второй раз пройти через его рукав!

— Посмотрим, дружище!

«…Один из главных воротил сегодняшнего политического пиара в России, директор агентства „PRавда“ Константин Кулеваки говорит мне в темном кабинете ресторана „для своих“ где-то на Шаболовке: „То, что происходит в структуре бывшего Кей-Джи-Би, иначе как шабашем не назовешь! Вытащили из небытия дедушку Рагозина, который был личной гадалкой Ельцина, создают какую-то службу то ли по борьбе с магами, то ли по их использованию“. Константин курит толстые доминиканские San Carlos Merida 56 при официальном доходе всего в $128 000 в год — его тоже можно назвать магом. Русский пиарщик, заказывающий уже третью порцию виски, говорит, что после их фильма „Ночной дозор“ про вампиров страна сошла с ума: все ищут волшебников, темных и светлых, и пытаются им подражать. А я тем временем вспоминаю, как нехорошо смотрели на нас двое русских кавказской национальности, когда мы заходили в этот кабинет, взявшись за руки…»

Мужчины расположились под большой аркой ресторана — отсюда сквозь зеркальное окно открывался вид на выраставшую перед ними громаду собора Нотр-Дам, а огни проносящихся машин оказались ниже уровня глаз и не отвлекали. Метрдотель, подвижный, полноватый — наверняка алжирец (Алесь поморщился) — приблизился. Выслушал заказ. Кивнул круглой головой ровно настолько почтительно, насколько это было нужно.

Аристид достал из внутреннего кармана френча темную Cohiba San-Valenso, через семь секунд ее кончик рухнул в хрустальную пепельницу, срезанный лезвием гильотинки.

— Серп… — задумчиво проговорил Аристид, провел отрезанным кончиком по полоске усиков, покачал бритой головой. — Знак Кроноса, сына Геи и Урана, не так ли, милый друг? Гея выковала серп для мести Урану, то есть Небу — а Небо сейчас косит нас, как спелые колосья… Вы так пристально рассматриваете эту вилку, что я начинаю думать, что пламенная Марика заронила в ваш ум нездоровые мысли о фаллосе!

— Да нет, — молодой человек скривил чувственные губы. — Как все-таки низко пал и опошлился Париж!

— Вы думаете?

— Конечно. Это мельхиор. Раньше везде сервировали столовым серебром… Так что вы хотели сказать?

Аристид раскурил сигару, слегка промяв ее в длинных тонких, с темным пушком на фалангах, пальцах.

— Ну да… Вы обратили внимание на скрипки? О, я вас умоляю… Переход от потенциальности к актуализации. По Каббале: Алеф — Троица в Единстве. Графически — напоминает Андреевский крест. А классический большевистский Пентакль — пять «А». Кстати, почему они с голой грудью? «А» — это проекция груди в человеческой фигуре. Но это опустим, друг мой… На самом деле то, что сегодня так эффектно преподнесла парижской публике мадам Марика… а по-другому доносить не имело и смысла, ибо публика, признаться, порядком пресыщена!.. конечно, глубокая суггестия… Но это было показательно. Заклание агнца в жертвенной моче… Так вот, все это, как ни странно, правда. Истина! Я сам замечаю на себе этот горький ветер перемен.

Метрдотель, бесшумно оказавшийся рядом, наливал в бокалы вино из длинногорлой бутыли, обхваченной крахмальным полотенцем. Алесь требовательно следил за каждым его жестом; вот напиток, источая слабый цветочный аромат — шабли всегда отдает цветами, — опустился на стол. Легкий кивок головы. Бутылка встала на поднос, в серебряное ведерко, и метрдотель исчез. Блюдо с ломтиками сыра таяло под куполом из серебра и хрусталя.