Владимир Сверкунов - Игры в апокалипсис

Сивцов посмотрел на часы, до встречи оставалось полчаса. За это время можно было не спеша дойти пешком до пиццерии, расположенной на Черноморском бульваре. Часть пути – до метро – он вообще мог бы проделать с завязанными глазами: каждый день он пробегал триста или четыреста метров по Чертановской улице дважды, практически не замечая, что на ней расположено. Но в этот раз Анатолий внимательно осматривал свои «владения». Хотя район был спальным, здесь, как и в любом другом месте города, со всех сторон на людей напирала навязчивая реклама. Она вползла на стены зданий, забралась на прямоугольники билбордов, влезла в окна домов и даже распласталась на асфальте, прямо под ногами прохожих. «Купи, позвони, посети, закажи», – кричала, визжала, шептала, шипела она.

«Это какое-то наваждение! – подумал Сивцов. – И в конечном итоге многие люди, поддавшись этим заклинаниям, покупают и заказывают то, что им не нужно, посещают странные места, откуда им хочется убежать, звонят абонентам, которые их откровенно дурачат.

Он свернул на Черноморский бульвар и облегченно вздохнул. Почему-то здесь не оказалось рекламы, зато деревьев и других зеленых насаждений было в избытке. Анатолий даже позавидовал местным жителям, от которых его отделяло всего несколько сот метров. Но ведь смогли они обустроить свою жизнь так, чтобы беспардонные вторжения придатков-щупальцев общества потребления не проникали в этот мир!

Сивцов дошел до пиццерии со скромной вывеской над дверью, еще раз взглянул на часы – оказалось, что у него в запасе еще десять минут. Он перешел дорогу и оказался на широкой аллее, обсаженной несколькими рядами деревьев. Прямо перед ним раскинулась детская площадка – целый городок из ярких конструкций. Анатолий сел на скамейку рядом с этим чудом – у себя во дворе он ничего подобного не видел. Тот, кто придумал эти строения, был настоящим творцом. Для детей конструкции становились поездами, самолетами, автомобилями, кораблями, а еще горками, шведскими стенками, лесенками и турниками. Ни на секунду не прекращалось, на первый взгляд, беспорядочное движение малышей, в котором, однако, все было точно отлажено неуемной детской фантазией.

Мысли о детях, как он считал, запоздалые, не раз посещали его в последние годы. Иногда они просто кричали: как ты смог прожить пятьдесят с лишним лет и остаться в одиночестве?! Анатолий искал себе самые разные оправдания: напряженная работа, якобы несовместимая с семейной жизнью, несоответствие претенденток на роль супруги и матери его детей его взглядам и даже, как он хотел себя убедить, непривлекательная внешность, что, конечно же, было неправдой. Его нельзя было назвать великаном, но и карликом – тоже. Прожив более чем полвека, Сивцов сохранил густую шевелюру, в которой блестело совсем немного седых волосков. У него были живые глаза и вызывающая доверие улыбка. А что еще надо для мужчины его возраста?

Он не заметил, как рядом с ним на скамейку сел примерно такого же возраста, как он, человек, но с почти полным отсутствием шевелюры.

– Вам плохо? – спросил он у Сивцова и добавил, – Анатолий Михайлович?

Следователь встрепенулся, услышав свое имя-отчество в нерабочей обстановке, но сразу же сообразил, с кем имеет дело.

– Нет, все нормально, просто засмотрелся на детишек, – сказал он и так же, как собеседник, добавил: – Всеволод Андреевич!

Они оба засмеялись от столь странного диалога, после чего Лагутин непринужденно заметил:

– Да, здесь какое-то волшебное место, будто молодеешь! Наверное, ребятня делится энергией.

– Вы сорвали эту мысль у меня с языка, – отозвался Сивцов. – И, честно говоря, даже уходить отсюда не хочется! Вы голодны?

– Нет-нет-нет, – будто опасаясь, что одному его слову не поверят, разразился триадой собеседник. – У нас сегодня был прекрасный фуршет, я не удержался и отлично закусил.

– Тогда предлагаю остаться здесь, – обрадовался следователь, у которого совершенно не было аппетита.

– Согласен! – подхватил Всеволод Андреевич и пошутил: – Думаю, пицца на нас не разозлится!

– Ну что ж, тогда начнем, – уже совершенно серьезным тоном произнес Анатолий Михайлович. – У меня есть кое-какие догадки относительно той истории, но хотелось бы услышать от вас, непосредственного участника событий, для чего понадобилась вся эта мистификация с Лениным, да еще и с Иисусом Христом?

– Прежде всего, хочу подчеркнуть, и об этом я уже говорил по телефону, что история не закончена, – неторопливо, картавя и растягивая слова, начал говорить Лагутин. – На мистификации с моим, увы, участием были заработаны огромные деньги. Я думаю, сотни миллиардов долларов, а может быть, и гораздо больше. Всю эту операцию возглавляли двенадцать человек. Это не проходимцы, а вполне адекватные люди, более того, – звезды, светила в разных областях науки, экономики, культуры. И цель их – вовсе не обогащение, а – не смейтесь, пожалуйста, – спасение человечества. Точнее, той его части, которая не согласна идти по воистину самоубийственному пути, на него толкают негласные правила игры, разработанные заговорщиками другого толка.