Константин Добровольский - Приключения Хуана ибн Куку. Книга первая

Думал ли, знал ли Хуан, что расстанется с Нириадой? Нет. Одна Нириада с самого начала знала об этом, и знала точно, с того момента, как вытянула маленького Хуана из рук старика в серой чалме и выцветшем халате. В ночь перед расставанием она прошептала ему слова:

«Я буду всегда где-то рядом с тобой! Ты всегда сможешь меня увидеть! Ты всегда сможешь прикоснуться ко мне! Я буду являться тебе в разных обличиях и под разными именами. Ты будешь меня спрашивать о нас, но я буду отвечать, что ничего не помню, и смеяться твоим словам, буду не похожа на себя, но, поверь, это всегда буду я!»

Глава 2

В этой главе ты узнаешь про старика Абдурахмана Абу-Сингха и о том, как Хуан получил свое второе имя.

Каир

Итак, в начале этой главы мы находим Хуана одиноко стоящим на площади Каира. Такого же одинокого, как и в первой главе, – забавно, не правда ли? Так и в жизни, каждая её глава начинается с одиночества . Ты, конечно, возразишь и скажешь, что человек не может быть одинок, ведь вокруг столько людей! Вот и Хуан был не один в караване, в нем было много людей, как, например, в городе, который окружает тебя в данную минуту, был, в конце концов, старик, который вел Хуана за руку. Ты прав, конечно. Очень хорошо, что ты так думаешь! Только мне придется сказать одну вещь, которая может расстроить тебя: дело в том, что все в этом караване были одиноки, несмотря на то, что были все вместе. Конечно же кроме тех, кто был со своей семьей!

Семья – это самое главное в жизни, самая прочная защита от всех невзгод! Те, у кого есть семья – самые счастливые люди на земле!

Но вернемся к Хуану, одиноко стоящему посреди толпы в центре Каира.

Нужно ли говорить о том, что город произвел на него неизгладимое впечатление своими красками, запахами, криками, смехом, музыкой и всем остальным. Это на какое то время отвлекло его от мыслей о Нириаде: сначала на год, затем на два, потом он вспоминал о ней уже совсем редко, разумеется, до того момента, пока не встретил её снова (не будем забывать об этом). За это время он повзрослел, набрался сил и опыта, стал известным, потом стал неизвестным (это, как он понял, лучше, чем быть известным); приобрел друзей, врагов, научился зарабатывать деньги и научился их тратить, хотя, как он говорил, деньги ему были нужны для того, чтобы научиться жить потом без них, а до тех пор не умереть с голоду и не позволить умереть кому-либо еще!

Я не думаю, что Хуану пришлось воровать, хотя многие этим промышляли в ту пору, и для многих это был единственный способ прокормиться, но и наказание за это было жестоким. Не думаю, что Хуан не воровал только потому, что боялся наказания. Нет! Думаю, он просто всегда знал, что не станет терять время, занимаясь выживанием за счет воровства.

Вторая часть, впрочем, начинается не только с одиночества, как первая, но и со старика. Конечно, не того в серой чалме, а другого. Имя его Аба Абдурахман Абу-Сингх, или просто – Абу-Сингх, это не важно. Всем так он представлялся, но просил называть его по-дружески – Аба, но за глаза все называли его «Абдурахманом».

Ты знаешь, пока я писал эти строки, я получил одно неприятное известие, которое напомнило мне о нем, – как будто пришлось кстати. Вот и нашему герою довелось сойтись и даже сдружиться с ним и потом поведать немало неприятностей, которые проистекали корнями из дружбы с этим с виду приятным старичком Абдурахманом.

Аба Абдурахман знал всех, и все знали его. Он каждое утро спешил по делам, даже если никто еще в это время не работал, а лишь отдыхал в таверне после сытного завтрака. Своим бойким видом на всех он наводил скуку.

– Доброе утро, уважаемые ! – приветствовал он на ходу сразу всех своих знакомых и незнакомых, если они сидели вместе, тогда, как было принято здороваться только с теми, кто тебе знаком, а с теми, кто тебе знаком не был, сначала принято было знакомиться. Эта небрежность приводила всех в недоумение!

– Вы еще отдыхаете после утрешнего щербета? А я уже ни свет ни заря на ногах! Столько дел, столько забот! – причитал он, обращаясь сразу ко всем присутствующим.

Старик Абу-Абдурахман имел осведомленный загадочный вид и постоянно еле слышно причмокивал губами. Иногда только лишь это причмокивание было единственным признаком его присутствия или внезапного появления, так как он всегда появлялся незаметно, и лишь иногда появлялся нарочно шумно, волоча ноги для того, чтобы обозначить свое приближение, чтобы люди смогли к нему подготовиться и поприветствовать его. А так Абдурахман появлялся всегда незаметно, чтобы чего-нибудь случайно вынюхать , и сидел где-нибудь в уголке незаметно, чтобы чего-нибудь выслушать , после чего также незаметно исчезал, чтобы донести слухи до того, кому это могло быть интересно, и кто смог бы отблагодарить старика Абу-Сингха за такую услугу, но, как говорил Хуан ибн Куку, —