Дмитрий Анашкин - «Мой друг – инопланетянин!»

– Какие кореша, Петя? – вкрадчиво спросил я.

– Ну, с первым я у пивного ларька познакомился. Решил кружечку-другую дернуть, а он там типа, тоже, понтовался. Я подруливаю: «У вас, говорю, для хорошего человека сигары не найдется?» А он – спокойно так: «Конечно, говорит, есть сигары. Пошли, – говорит, – на хату, там фабрика сигарная; Куба, типа, отдыхает, как все ништяк!»

(«Хотел напоить и ограбить», – мысленно прокомментировал я.)

– Ну, пришли к нему, выпили. После второй у Косого голова как-то набекрень сделалась и глаза очень удивленные стали. – Петр довольно хохотнул. – Может подействовало, что я ничего в руки не брал – помнишь, как у Гоголя, галушки сами в рот летали? – Ну а я так водку пил. Чтоб не париться, молекулярный обмен включал. То есть, для него это, видимо, странно выглядело.

– Выглядело, – только и нашелся сказать я. – И что дальше?

– А дальше – «Ты, – говорит ,– и людей так по воздуху кидать можешь»?

– Ну, конечно, хоть города! – Отвечаю.

– Города не надо, – ответил Косой. – Друзья у меня на Зоне чалятся. Хорошо бы их откинуть, внепланово. («То есть из тюрьмы вытащить», – перевел я).

Ну, я их и откинул – делов-то. Телепортация на короткие расстояния, особенно людей – вообще не проблема – у нас этому в первом классе учат.

– И много ты их уже откинул? – понимая, что дело пахнет жареным и переставая торопиться на встречу с Петром, задумчиво спросил я.

– Да человек пятьдесят за неделю. Да не парься, братан! Они все конкретные пацаны, в обиду не дадут! Зуб даю, век воли не видать! – закончил он оптимистически.

Единственный вывод, который я сделал из разговора, – торопиться мне действительно теперь некуда. Здоровье наше хорошее, живем мы тоже хорошо. Пока… пока я не попытаюсь спасти молодого, подающего надежды инопланетянина, ставшего для урок инструментом для вытаскивания своих с зоны. Причем, без всяких для них последствий. В этом я был просто уверен. Все сопутствующие бумаги, касающиеся перемещаемых граждан, воспоминания сокамерников и тюремного персонала корректировались автоматически. Поэтому никто их даже искать не будет. Петр управлял не материей, а реальностью – а это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

***

– «…эта жидкость для снятия лака пользовалась огромной популярностью у москвичек. По всем документам она была произведена во Франции. На самом же деле было установлено, что данная парфюмерия на девяносто девять процентов состоит из паркетного лака с добавлением красителей. А производилась она в квартире, на которой жили и работали нелегальные иммигранты. Организовали производство два гражданина из Саудовской Аравии.

С рынком поддельной косметики может соперничать только рынок поддельных медикаментов. В зловонных подвалах, в строительных ангарах, месяцами немытые, полуголодные нелегальные иммигранты грязными руками в антисанитарных условиях, не придерживаясь никакой технологии и стандартов, производят так называемую импортную косметику…»

Я выключил радио и посмотрел в окно машины. Рядом со мной двигалась маленькая иностранная машинка зеленого цвета, периодически стараясь меня подрезать. За рулем сидела коротко стриженая брюнетка в черных очках, несмотря на дождливую погоду. «Да она же в них ничего не видит… Интересно, и давно она так? – вяло подумал я. – Пустить что ли, а то придавлю еще ненароком. Если бы случайно не выглнул из окна вниз, так и не знал бы, что она тут «соревнуется»…». Я вжал педаль в пол, джип утробно рыкнул, и беспомощно прыгающая из ряда в ряд машинка превратилась в зеркале заднего вида в точку.

«Так, – думал я дальше. – Так. Передать ему книгу! Любую. Пусть лучше по Невскому в смокинге ходит. Фигня. Милиция задержит – так он, если надо, и милицию отменит. За ним не заржавеет. Потом уговорю назад вернуть – никто и не заметит. Но как передать-то!? Его, небось, день и ночь пасут! Это ему только кажется, что он с корешами водку квасит. А там все уже давно оцеплено – кадр ценный до невозможности! И то, что я ему позвонил, было, бесспорно, их ошибкой. И поговорить дали специально, чтоб выяснить степень моей информированности. А информированность моя такая, что, выражаясь на их жаргоне, надо бы меня пришить. Времени нет, – понял я. – Хорошо еще, что жена с ребенком на даче…»

Рука сама крутанула баранку, и я понесся в сторону дома.

***

Из дома тридцать три по семнадцатой линии Васильевского острова вышел бомж. Он осторожно поставил полиэтиленовый пакет с мусором в бачок и огляделся вокруг. Было тихо. Он быстро сунул руку вглубь бачка, видимо, в надежде найти изумруд – есть такая поэтическая черта у лиц без определенного места жительства – в любом бачке им чудятся сокровища. Впрочем, этот выглядевший бомжем потрепанный молодой человек искал не изумруд. Он искал книгу. «Ну, хоть бы что-нибудь найти, – пробормотал он, – не могу, как читать хочется....» Тихо запахнул ватник и пошел назад, в подъезд, из которого он только что вышел. За ним наблюдали. Но препятствовать не торопились. О бомже были предупреждены все. Мусорные бачки проверялись каждые полчаса. Все найденные книги и обрывки газет изымались немедленно.