Сергей Зюзин: Пожиратели человечины. Cборник

От таких мыслей, порождавших в его душе огромный и неуёмный страх, у Олега едва не помутился рассудок. В то же время, едва он услышал последние слова старухи, в голове у него начался лихорадочный поиск хоть какого-нибудь пути спасения. Из-за страха поиск тот был настолько хаотичным, что больше походил на этакую мысленную панику. Мысли лезли друг на друга, каждая словно оспаривая у остальных свою исключительную правильность и право быть услышанной в первую очередь. И из-за этого в мыслях тех совершенно ничего невозможно было разобрать и уж тем более понять.

– Через месяц ты должен мне растолстеть, – между тем, снова раздался в помещении хриплый голос жуткой старухи. – Значит, тебе нужно побольше кушать. Смотри, какой вкуснятины я тебе принесла.

С последними словами в руках у старой карги вдруг непонятно откуда взялась корзина, до краёв наполненная продуктами. Из-за её плетёных бортиков выглядывали наполненные молоком и чем-то прозрачным, наверное, водой, бутыли, кончики палок копчёной колбасы и хлебных батонов, между которыми белоснежной тряпицей было прикрыто что-то ещё. Шагнув к клетке и потянув на себя её, словно вросшую в стены из толстых решёток, дверь, в следующий миг бабка на удивление легко её открыла и вошла внутрь. Едва же там оказавшись, старуха быстро поставила корзину на пол и так же быстро вернулась назад.

– Вот и молодец, что не бузишь, – довольным голосом проговорила она, закрывая за собой вход в клетку. – Ешь теперь себе да жирку набирай! А я пойду…

Олег снова сидел на полу и недоумевал. Он так хотел сейчас наброситься на ту старую сволочь, да только всё время, пока она была у него «в гостях», не мог даже пальцем пошевелить. Загипнотизировала она его, что ли?

– Завтра я тебе ещё еды принесу, – уже уходя, добавила старуха. – Ты же, если чего другого покушать захочешь, скажи. Я принесу. Тебе же только лучше от этого! Напоследок поешь, чего душа пожелает.

С последними словами старая направилась к ведущему ко входной двери коридорчику, и через несколько мгновений скрылась в нём. Вскоре и дверь захлопнулась за её спиной. Олег остался в жутком подвале, в котором ему только что была обещана страшная и уже скорая смерть, один.

* * *

Ночь, пришедшая на смену дню его «знакомства» с жуткой старухой, – следить за временем ему помогали наручные часы, которые бабка у него не отобрала, – успокоения не принесла. Так и оставшись сидеть на полу, первые часы он только и делал, что «грыз» себя мыслями о том, какой был дурак, отправившись вчера из «Пеликана» домой один. О том, что и бабку на перекрёстке он запросто мог бы обойти стороной. И вообще в тот вечер послушаться маму и никуда не пойти… При том, что понимал всю бесполезность и даже вредность таких мыслей. Но ничего не мог с собой поделать. Думы те снова и снова лезли в его голову, как ни старался Олег переключить их ход хоть на что-нибудь другое.

Ближе к полуночи от такого самобичевания его спасло элементарное чувство голода. Как ни делали самоедство, только что пережитый стресс, тревога из-за сгустившейся над головой огромной опасности его почти незаметным, в двенадцатом часу ночи это чувство заявило о себе уже настолько настойчиво, напоминая Олегу об оставленной зловещей старухой корзине, что противиться ему не оказалось никаких сил.

– Посмотреть, что ли, что она там принесла? – сдавшись, наконец, своему голоду, чуть слышно пробормотал Олег, потянувшись рукой к корзине.

Едва убрав накрывавшую что-то между бутылями, колбасой и хлебом белую тряпицу, Олег едва не захлебнулся собственной слюной. Под ней оказались пирожки, запечённая курица, конфеты… «Копнув» поглубже, парень увидел свои любимые охотничьи колбаски, котлеты, жаренную рыбу… Хорошая бабулька! Кормит, как родная. Если ещё не знать, зачем.

Впрочем, несмотря на последнее, есть всё равно хотелось. Едва сумев удержаться от соблазна сразу же навалиться на наполнявшую бабкину корзину вкуснятину, Олег дал себе зарок и сейчас поесть, и вообще кушать здесь, самую малость. Есть лишь для того, чтобы не окочуриться с голоду. И всё это чтобы не растолстеть, как ждала от него этого, судя по её же словам, жуткая старуха. А наоборот, похудеть.

Как трудно было следовать этому зароку, когда принесённая бабкой вкуснятина так и тянула за нос, а сзади «подталкивал» «сидевший» внутри него казавшийся уже таким огромным голод! Съев один пирожок да запив его несколькими глотками воды, ему даже пришлось подойти к решётке клетки и снова посмотреть на валявшиеся в углу комнаты отрубленные человеческие головы, принюхиваясь к доносившейся от них вони, к которой уже успел немного попривыкнуть. И у него получилось испортить себе аппетит. Есть почти сразу перехотелось.