Александр Дёмышев - Как Белка и Стрелка

– Не спорю, я не самый лучший отец… жаль, жизнь одна и кончается слишком быстро. Ты постарайся ошибки мои исправить. Сам, без меня… – его дыхание сбивается, но, справившись с собой, мужчина продолжает уверенней, – ведь на сей раз я не сдамся, уйду непобеждённым. Пусть другие об этом не узнают – главное, об этом будешь знать ты. И какая, по большому счёту, разница, кем меня будут почитать: героем, предателем? Да хоть сукой! Чужое мнение меня не изменит. Я – это я. Ты понял теперь, как много для человека значит уйти вовремя? Моё время пришло, а твоё – ещё нет. Я нечасто просил тебя о чём-либо. Сейчас же не просто прошу, а требую, приказываю! Ты побежишь сейчас к легавым с поднятыми руками, будто вырвался от меня. Рюкзачок захвати, скажешь им: мол, отец спёр, а я возвращаю со всем содержимым. Пальну по тебе пару раз, чтоб всё как взаправду. Тверди им: батька с катушек слетел, заставил участвовать в ограблении, грохнул кассиршу и инкассатора из автомата. В общем, ты не виноват. Главное – стой на своём! Судимостей, приводов у тебя нет. Дадут по минимуму. Отсидишь, выйдешь. Будешь жить за нас двоих. У тебя ещё вся жизнь впереди. Распорядись ей по уму: женись, роди детей, воспитай их хорошими людьми, чтобы не повторяли моих ошибок, наших ошибок. И ещё… сходи за меня в тот храм… А теперь нужно сдаться, сынок.

– Не могу я так, – сын очумело мотает головой. – Это ж моя вина. Тебя не послушался. Нервы! Я там, в сберкассе чуть не обосрался со страху. И чего эта дура вздумала верещать? Сидела бы тихо – жила бы. Не знаю, как вышло, рука сама дёрнулась, автомат и выстрелил… Я не могу… сдаться.

Отец разворачивается к сыну. Крепко схватив за плечи, трясёт:

– Ты можешь! Я дважды смог – значит, и тебе по плечу, а мой лимит на это дело исчерпан. Ты сдашься сейчас. Проиграешь сражение, чтобы победить в войне. Мне не везло в жизни, так пусть тебе повезёт! Пора, сын. Прощай. Иди.

Сын, поколебавшись, кивает. С трудом разжав окаменевшие пальцы, откладывает в сторону автомат. Поднявшись, эти двое крепко обнимаются на прощание. Затем, чуть отстранившись, долго вглядываются в лица друг друга, зная, что расстаются навсегда. Уже совсем светло, и можно разглядеть в родном лике каждую морщинку, каждую чёрточку. Глаза отца блестят, челюсти плотно сжаты. По чумазым щекам сына стекают два прозрачных тоненьких ручейка.

В это мгновение с улицы раздаётся грохот выстрелов. Штурм! Врезаются в стены пули. В учительскую влетают гранаты. Вмиг помещение наполняется огнём, громом, разящими осколками. Стены комнаты ходят ходуном, как при землетрясении. Часы с раскуроченным циферблатом падают. Со стола отлетает в сторону рюкзачок, вспоротый осколками. Кружат, порхая в дыму, окровавленные изодранные банкноты. Русские не сдаются! Фарфоровая ракета с Белкой и Стрелкой уносится ввысь.

Вскоре всё кончено. Грохот стихает. В наступившей тиши до посёлка доносится приглушённый расстоянием колокольный звон.