Дмитрий Ахметшин: Лес потерянных вещей

– Ты сейчас не здесь, мой дорогой, – тень зашевелилась, будто хотела прикоснуться к его макушке, но он не почувствовал прикосновения. – Ты далеко отсюда, лежишь на больничной койке. Вокруг хлопочут медсёстры. Врачи ушли. Твоё сердце уже пятнадцать минут как не бьётся.

Вячеслав задохнулся.

– Как это…

А впрочем – не всё ли равно? Сердечный приступ – для мужчины его возраста эта проблема не из тех, которым удивляются бабушки у подъезда. Или, возможно, атеросклероз, маскируясь под разные недуги, забил его сосуды всякой дрянью. А может, дома кончился кофе, и он побежал среди ночи в ларёк на другую сторону дороги – прямо под колёса грузовика… Вячеслав пытался вызвать в голове хотя бы одно воспоминание из того, настоящего прошлого, но мысли путались и выдавали только кособокие, будто нарисованные на мятых фантиках из-под конфет, картинки детства и юности.

Рука вновь нырнула под свитер, на этот раз не за крестом, а чтобы прощупать грудь. Холодная, как студень, твёрдая, будто промёрзшая почва, она восприняла прикосновение молча, как партизан. Стук сердца отсутствовал. "С сегодняшнего дня я просто ходячий труп", – грустно подумал Вячеслав.

– Почему я здесь, а не где-то ещё? – хрипло спросил он.

– Я не знаю нюансов этой химии, дорогой, – сказала Марина. – Ты оказался там, где должен был. Я оказалась там, где должна была – рядом с тобой. Не спрашивай, где я находилась всё это время: я просто вдруг оказалась здесь, в доме дяди Василия и тёти Марты, и поняла, что ты уже близко. Почти увидела, как ты шагаешь по тропе среди соснового молодняка. Должно быть, здесь, в этом лесу, в этом самом дне, осталось что-то из твоих потерянных вещей – тех, которым предначертано быть в конце концов найденными.

Вячеслав зажмурился, чтобы не видеть, что мягкая тень, с которой он разговаривал, на самом деле принадлежит одной из деревянных опор. Здесь, на краю неизвестности, за гранью умирания, – что проку ему от каких-то вещей?

– Неловко говорить такое умирающему человеку, но, кажется, я тоже кое-что отыскала. Тебя сложно назвать вещью, но с тем, что я тебя когда-то потеряла, спорить сложно.

– Ты меня бросила, – хрипло, сердито сказал он. – Всю свою жизнь я размышлял, зачем люди создают семьи, если рано или поздно всё равно остаются в одиночестве? Я прожил жизнь – теперь я могу так говорить – в гордом одиночестве и совершенно этого…

Запнулся: всё это чересчур напоминало старческое брюзжание. Он не ощущал себя стариком, совсем нет, если уж говорить начистоту, Вячеслав был усталым подростком, который весь вечер размышлял о серьёзных взрослых вещах. Он захотел объясниться – сказать, что вовсе не обвиняет мать ни в том, что она умерла при родах, – в самом деле, во власти ли человеческой контролировать такие вещи? – ни в том, что стечение обстоятельств вообще сделало его зачатие возможным. Попытался найти нужные слова… и вдруг ощутил прикосновение к волосам. А вместе с ним – ниточку тепла, которая, заструившись по порам и сосудам, вновь, пусть на мгновение, но позволила почувствовать ток крови в груди, у камня, в которое превратилось сердце.

"Иногда мы не подозреваем о пропаже некоторых вещей, – подумал Вячеслав прежде, чем сознание растворилось в этом прикосновении, стало частью ровного, рассеянного белого света, – до того момента, когда они находятся и предстают перед тобой во всём своём великолепии".

Но это, конечно, не повод не радоваться находке.