Анна Филиппова - Эстель в поисках счастья

Ее встретил суровый охранник, чей серьезный вид не оставлял ни единого шанса отведать магре дю канар и выпить бокальчик терпкого бордо, а на десерт ‒ заказать кусочек сказочного лимонного пирога. Без романтичного ужина прогулка по ночному городу будет более банальной и приземленной.

‒ J'ai faim 5 5 Я хочу есть. (фр..) , ‒ неожиданно для себя произнесла Эстель, и ее глаза наполнились отчаянием.

И охранник почти был готов открыть дверь.

Доминик посмотрел на охранника с упреком. И тот все же открыл дверь.

В зале ресторана сидела полусонная женщина.

‒ J'ai faim, ‒ жалостливо произнесла Эстель. ‒ Должно сработать, ‒ пояснила она Доминику.

‒ Nous pouvons payer, 6 6 Мы можем заплатить. (фр.) ‒ на всякий случай уточнил Доминик.

‒ Beaucoup, 7 7 Много (фр.) ‒ дополнила Эстель.

Женщина встрепенулась, глубоко вздохнула, поправила прическу и слегка кивнула головой. По ее лицу пробежала тень натянутой улыбки.

Да… Конечно, она не была в восторге от того, что ей не дали поспать. Даже если бы ее не клонило в сон, она бы с удовольствием почитала Золя, попила кофе, спланировала свой ближайший отпуск ‒ ведь летом она наконец– то поедет на Лазурный берег. У нее было безумное количество планов на ночь. Но, увы, придется отложить и чтение французской классики, и мысли о будущем за чашечкой кофе.

Доминик аккуратно положил на стойку информации триста евро.

Женщина заметно повеселела и, наконец, улыбнулась естественной улыбкой. Она усадила внезапных гостей за стол и отравилась на кухню

‒ Интересно, кто будет готовить нам ужин? ‒ забеспокоилась Эстель.

‒ Какая разница? Главное, мы здесь.

‒ Можно задать тебе вопрос?

‒ Конечно.

‒ Ты хотел бы вернуться в Москву?

‒ Да, хотел бы.

‒ Когда?

‒ Пока не знаю.

‒ Ладно. Когда ты расскажешь обо мне своей маме?

‒ Это уже второй вопрос.

‒ Будет еще и третий.

‒ Тебя обязательно нужно испортить вечер?

‒ Мы просто разговариваем. Я же не злюсь.

‒ Я никогда не говорю с мамой о личном.

‒ Это мудро, но ты хоть сообщи ей, что она бабушка. Она будет безумно счастлива.

‒ Она знает о том, что она бабушка!

‒ Я пошутила.

‒ Ой, да ладно!

Они продолжали спорить. Работница ресторана окончательно потеряла надежду хотя бы немного поспать.

А Эстель все задавала Доминику вопросы, и его ответы не выводили ее из себя. И хотя ее речь была немного эмоциональной, она общалась с Домиником с искренним удовольствием.

После ужина они долго гуляли по городу. Эстель играла роль романтичной особы.

На следующий день Эстель купила билет до Москвы, позвонила Жасмин и сказала, что обязательно выйдет на работу, но немного позже ‒ возможно, через месяц. В ответ Жасмин глубоко вздохнула ‒ словно она не ожидала от Эстель ничего другого.

Рейс немного задержали.

Погода была великолепна. Париж провожал Эстель и Доминика ярким осенним солнцем.

Они провели в аэропорту более трех часов.

Они разговаривали, пили кофе, читали французские комиксы, говорили об искусстве, пыталась вспомнить всех женщин Людовика XIV и очень громко смеялись.

Эстель снова не знала, что ее ждет. И ей это безумно нравилось.

Эстель заварила очень крепкий кофе. В нее милой уютной квартире была маленькая кофейная машина, что являлось предметом ее гордости, и она обращалась к ней всякий раз, как планировала нечто совершенно безумное, неожиданное, странное и непредсказуемое – например, вернуться во Францию после нескольких месяцев абсолютно спокойного пребывания в Москве, посиделок с друзьями, редких и выматывающих, но душевных бесед с мамой о ее предстоящей свадьбе и… кофе. Она пила кофе утром, днем, вечером, ночью – вне зависимости от мировой обстановки и метеорологических условий. Главное – задумать нечто безумное. Ведь это приятно делать за чашечкой крепкого кофе. Она решила вернуться во Францию одним прекрасным утром, когда обнаружила, что ее любимая авиакомпания предлагает ей купить билеты в Лион за полцены.

Лион? Это прекрасно! ‒ подумала Эстель.

Она никогда не была в Лионе. И совершенно определенно заслуживает словного отпуска. Пришло время отвлечься от картин и подготовок к маминой свадьбе. Пора окунуться в привычную булочно-винную атмосферу и позвонить Доминику. Но что ему сказать? Эй, знаешь, я вернулась, хочу снова жить во Франции и заниматься нашим проектом. А что если он пошлет ее к черту? Что если у него другие планы? Что если он кардинально изменил свою жизнь? Что если он вовсе не захочет с ней разговаривать? Хотя… с чего бы ему сердиться на милую Эстель? Ведь она всегда была для него талисманом, ангелом-хранителем, бесценным сокровищем, и, признавая все его недостатки, была ему безгранично предана ‒ несмотря на кризис и мировую обстановку, курс евро и творческие неудачи ‒ она всегда была ему верным и надежным другом. И если он недостаточно ценил ее преданность, хватит ли ему духа на то, чтобы послать его к черту? Нет. Он, наверняка, будет бесконечно рад ее видеть, но, разумеется, оставит свою радость при себе. И она, как обычно, не узнает о том, что он чувствует. Впрочем… Эстель вовсе не собиралась искать встречи с Домиником. И предпочла оставить эту затею случаю.