В. Т.: Красота и наказание

Маргариту с маршрута встречают двое взрослых сыновей– красавцев. Мужа у Маргариты нет. Ираиду встречает муж-красавец, но детей у Ираиды нет. «И как лучше?» – всякий раз думает Маргарита. И ответа у Маргариты нет.

Если бы не спортфак, Антон мог бы стать первоклассным поваром. Еще на подъезде к Тамбову, где-то от станции Никифоровка, Ираида начинает пальчики облизывать. Ее всегда ждет вкусная еда. Одно время о том, как вкусно готовит муж, Ираида рассказывала в поезде, делилась рецептами. Пока не укололась иголкой, спрятанной в шов ее вагонной подушки. А так все нормально. И, надо сказать, за все годы Антон ни разу не повторился, всегда готовит что-то новенькое.

Ранней весной и поздней осенью есть такие дни, когда, путешествуя из Тамбова в Адлер, попадаешь из зимы в лето. В жизни все наоборот. Теперь Ираида часто об этом думает, хотя раньше никогда не думала. Есть у нее и другая мысль, которую она теперь часто думает: «Какая же я скотина!»

Антон привык к спортивным телам, ну, во‑первых, он сам спортивный, а во‑вторых, кроме футболистов, других обнаженных тел не видит. А футболисты по определению спортивные. Ираида же от природы обезжиренная и стройная, считай спортивная. Конечно, Антон понимает, что ему повезло. Познакомились же они студентами, а в студенчестве практически все стройные, потому что молодые.

Ольга, например, считает, что Ираида стройная, потому что злая. Известно, у злых жир быстро сгорает, не успев отложиться. А злая она, потому что бездетная. Ольга же женщина в теле, потому что добрая. И потому что у нее двойняшки, сын и дочь. А с пол-оборота заводится, на Елену орет, потому что на ней все – и дом, и дети, и муж. Ираида, считает Ольга, добренькая и отзывчивая только с виду. Она так злость свою скрывает.

Вот и Мичуринск. Пассажиры выходят на перрон, курят, сплевывают, возвращаются и укладываются спать. Поезд-то отправляется из Тамбова практически в полночь. Антон, кстати, не курит, Ираида, кстати, тоже. Маргарита изредка, Ольга курит, Елена балуется.

Маргарита курит, только когда дети выбешивают. И вроде взрослые уже, младшему за двадцать, старшему под тридцать. Нет на дачу поехать, матери помочь. Особенно старший упирается. Невестка виновата, сына против матери настраивает. Артур работает, содержит ее, косая сажень, весь в отца-блядуна. С женой своей, деревенской, в кафе познакомился. Сбоку подсела, снизу подползла, шлюха, одно слово. Теперь городская, беременная. Родит скоро Артуру сына, Маргарите внука.

Все дорогу до Адлера сплошные остановки. Поэтому-то поезд и тащится сутки плюс восемь часов. И всю ночь, только разгонится, стоп: Грязи, Усмань, Графская, Воронеж, Колодезная, Лиски, Евдаково – ну и названьица, не поспишь.

Проводницы спят так. Одна – ночью по дороге туда, другая – по дороге обратно. Это Ираида и Маргарита. Ольга с Еленой спят по очереди днем. Ночью они на охоте.

Чтобы к Ираиде приставали, нет, такого не было. Хотя она красивее всех своих подруг. Маргарита самая возрастная из четверых, к ней пристают нечасто, но не поэтому, конечно. Просто она повод дает нечасто, поэтому и не пристают. А Ираида повода никогда не дает. Она предлагала Ольге устроить ее детей в спортивную школу к Антону. Ольга согласилась, а дети ни в какую.

Вам не кажется, что вступление затянулось?

Властительница ее дум – щель. Та, что между откидным диваном и стенкой. Щель отвлекает от мыслей, изводящих порой тело. А мысли таковы, что хоть лбом о стенку, хоть мелочью за диван. Ираида забывается, ревизируя щель, выковыривая из нее не одни лишь крошки. Она забывается, когда заправляет постели и режет лимон в чай. Вот и все, пожалуй.

Все у Ираиды складывалось с конца. Если другой сначала рождается, затем умирает, она сначала умерла, затем родилась. Не физически, конечно, эмоционально, но какая разница.

Ираида пала в руки Антона надтреснутым яблоком, прислонилась к нему надломленным стеблем, с душой, изожженной паяльной лампой, отдала душу такой, каким отдают на милость победителя тело. Но если тело отдают все чаще с радостью, предварительно натерев лавандой да антиперспирантами, чтоб наверняка, Ираида отдала Антону душу в струпьях и язвах, сочащуюся гноем и дурно пахнущую.

Антон – возможно, потому что спортсмен, человек, привыкший к запаху пота, – не внюхиваясь и не анализируя, не рефлексируя, а на странности поведения в первые дни знакомства не обращая внимания, увидел Ираиду в антураже перспективы: дети, домашнее хозяйство, строительство дачи, покупка иномарки и работа за рубежом – все, чего он был лишен с детства.