Леонид Павлов - Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

28 апреля на митинге в зале «Альберт Холл» английский министр финансов Джон Саймон предупредил, что Германия должна остерегаться последних изменений в английской внешней политике. «Было бы очень хорошо, – сказал Саймон, – если бы Берлин попытался объяснить себе, чем вызвано изменение курса внешней политики английского правительства, хотя характер англичан за последнее время нисколько не изменился? Саймон подчеркнул, что изменение внешней политики Англии обусловлено действиями Берлина. Нельзя больше верить тому, что германская политика якобы ограничивается интересами объединения немцев в пределах Германии. Последние действия Германии идут гораздо дальше этого. Саймон заявил, что всякая попытка со стороны Германии установить свое господство над Европой встретит должное сопротивление со стороны Англии 305 .

28 апреля Литвинов докладывал Сталину и Молотову, что видоизмененное предложение Бонне звучит почти издевательски. Если первоначальному предложению от 14 апреля была придана хоть внешняя видимость взаимности и равноправия и помощь Советскому Союзу предлагалась и в случае инициативных действий Советского Союза, то по новому предложению СССР получит помощь лишь в том случае, если Англия и Франция по своей инициативе окажутся в конфликте с Германией, и они будут получать советскую помощь.

Но есть и положительная разница. В первоначальном предложении речь шла о помощи лишь Польше и Румынии, а в новом предложении говорится о «предупреждении» всяких навязанных силой изменений в статус-кво Центральной или Восточной Европы. К Восточной Европе должны быть причислены и прибалтийские страны, если Бонне мысленно их не исключает. Этот пункт еще требует уточнений. Не ясно также, предлагает ли Бонне тройственное соглашение с согласия Англии или же это его личная идея. Говорил же он Сурицу, что англичане, наоборот, возвращаются к своему собственному предложению от 21 марта об односторонней декларации со стороны Советского Союза.

По мнению Литвинова, пока Сидс не настаивает на встрече, и до получения английского ответа Советскому правительству незачем спешить с ответом Франции. Надо дождаться сообщения Потемкина о его разговорах с министром иностранных дел Турции Шюкрю Сараджоглу 306 . Надо также дождаться речи Гитлера, которая, несомненно, укрепит позицию Советского Союза. (Независимо от характера речи Гитлера, СССР оставался в выигрыше: скажет плохо – и с англичанами и французами будет легче разговаривать, скажет хорошо – и им можно выкручивать руки. Гитлер 28 апреля про СССР не сказал ни слова. – Л.П.). Литвинов считал, что Сурицу пока не следует обращаться ни к Бонне, ни к Даладье за какими-либо уточнениями, чтобы не создать у них впечатления о готовности Кремля отнестись серьезно к французскому предложению 307 .

Ключевой момент в записке – возмущение по поводу непредставления помощи Советскому Союзу в том случае, если он станет инициатором столкновения с Германией или с какой-либо другой державой. Упомянув об этом, нарком снова подтвердил, что Москва видела только военный способ «обуздания агрессора», не исключая, однако и того, что сама может начать войну. В то же время, новый проект Бонне показывает, что французы были не столь наивны: они не исключали того, что СССР самостоятельно начнет устанавливать «мир в Европе», да еще при этом будет требовать от них помощи. Даладье и Бонне вовремя спохватились, и скорректировали свой первоначальный проект, ясно давая понять, что СССР может рассчитывать на помощь только в том случае, когда войну начнет Германия, или когда Советский Союз будет выполнять союзнические обязательства. Другой вопрос, что, меняя текст соглашения, на которое 17 апреля уже был получен вполне конкретный ответ, Франция ставила Кремль в глупое положение. Вполне возможно, что столь резкий тон записки Литвинова обусловлен тем, что французы лишили Советский Союз инициативы.

В то же время, нарком не мог не отметить явные положительные моменты в новом предложении Бонне: в первом варианте говорилось о помощи лишь Польше и Румынии, а в новом – уже о предупреждении всяких насильственных изменений статус-кво в Центральной и Восточной Европе.

Впрочем, оценивая предложения Бонне, имеет смысл говорить не только и не столько о содержании, хотя оно, безусловно, очень важно, сколько о тенденции, которая уже наметилась, а в дальнейшем будет только укрепляться: Англия и Франция стали активно пересматривать свои позиции в отношении к Германии и сотрудничества с СССР. Пусть медленно и неохотно, пусть скрепя сердце, но они пошли на сближение не с агрессивными Германией и Италией, а с коммунистическим Советским Союзом. Хотя ни для кого не секрет, что никакой особой любви англичане и французы к нашей стране не испытывали.