Леонид Павлов - Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

В тот же день французский посол в Лондоне Шарль Корбен направил Бонне телеграмму, в которой рассказал о беседе посла Польши в Великобритании Эдварда Рачиньского с Галифаксом. Темой беседы стало обсуждение позиции Польши по вопросу, поставленному британским кабинетом. Рачиньский не скрывал, какое сильное воздействие на польское общественное мнение оказал прямой захват рейхом Богемии, а еще больше – косвенный захват Словакии. Установив опеку над этой страной, немцы располагают базами для военно-воздушных сил, расположенными на расстоянии чуть менее 70 миль от польской границы. Однако вызванная последними событиями обеспокоенность, похоже, не изменила намерений польского правительства соблюдать видимость нейтралитета: Рачиньский категорически настаивал на невозможности для Польши подписать политическое соглашение, одной из сторон которого был бы СССР.

Со своей стороны Галифакс повторил, что ему остается только пожелать, чтобы Польше удалось заключить удовлетворительный договор с Германией по вопросу о «коридоре» и о Данциге. После этой беседы в форин офисе сформировалось весьма стойкое впечатление, что на присоединение Польши к декларации четырех стран рассчитывает не приходится. Кадоган сказал Корбену, что «во время уик-энда состоятся консультации членов английского кабинета с целью выработки плана действий». Корбен указывал, что по его представлению до настоящего времени Варшава не получила ни одной надежной гарантии о возможной помощи со стороны Англии в случае германской агрессии. Корбен обращал внимание Бонне, что именно этот момент необходимо прояснить, прежде чем правительство Франции свяжет себя конкретными обязательствами и процедурой. Галифакс уже имеет свое мнение на этот счет и Чемберлен, по-видимому, расположен следовать его примеру. Но некоторые их коллеги колеблются принять решение, которое бы значительно расширило действие нынешних обязательств Англии и могло бы вызвать неблагоприятную реакцию в определенных слоях общественности, а также в некоторых доминионах 180 .

26 марта в Риме в своем публичном выступлении Муссолини сформулировал территориальные притязания Италии к Франции. Итальянские колониальные требования, завил Муссолини, были давно и ясно определены. «Это – Тунис, Джибути, Суэцкий канал». Французское правительство, заявил Муссолини, может отказаться от обсуждения этих проблем, но тогда оно должно будет пенять само на себя, «если пропасть, разделяющая ныне Францию и Италию, станет столь глубокой, что ее будет трудно или вовсе невозможно засыпать». Муссолини подчеркнул, что «отношения вежду государствами – это отношения силы которая и является фактором, определяющим политику страны». Муссолини снова подтвердил, что Средиземное море, включая и Адриатическое море, является «жизненным пространством Италии, в котором интересы Италии преобладают». В заключение Муссолини лишний раз подчеркнул необходимость вооружаться «до крайних пределов» 181 .

В той же газете «Правда» некий анонимный «Обозреватель» отмечал, что выступление Муссолини вновь ставит в порядок дня вопрос о франко-итальянских противоречиях. В своем нажиме на Францию Муссолини опирается на поддержку фашистской Германии. Отнюдь не случайно выступил находящийся в Риме Геринг с заявлением, что «Германия будет на стороне Италии во все времена и при всяких обстоятельствах».

Таким образом, если германский фашизм, развертывая агрессию в Центральной и Юго-Восточной Европе, лишает Францию одного союзника за другим, подрывая таким образом французские позиции в Европе, то Муссолини в свою очередь стремится подорвать и разрушить колониальные позиции Франции. Муссолини стремится нанести удар не только Франции, но и Англии. Отсюда и характеристика Средиземного моря как «жизненного пространства» Италии. Любопытно, что Муссолини особо подчеркнул, что в понятие Средиземного моря он включает и Адриатическое. Это значит, что предстоит не только германский, но и итальянский нажим на Югославию.

Требования, предъявляемые итальянским фашизмом, свидетельствуют о том, что развертывание фашистской агрессии отнюдь не ограничивается Центральной и Юго-Восточной Европой. Она охватывает значительно более широкие пространства, посягает на непосредственные интересы так называемых больших демократических государств 182 .

Даладье ответил Муссолини 28 марта. Наиболее важная часть его речи, переданной по радио, касалась франко-итальянских отношений. Даладье напомнил о франко-итальянских договорах, которые были подписаны в Риме 7 января 1935 года и имели своей целью «окончательно урегулировать и ликвидировать» вопросы, остававшиеся нерешенными между обеими странами. «Письмом от 17 декабря 1938 года, – заявил Даладье, – министр иностранных дел Италии Чиано сообщил нам, что он не считает более действительными договоры 1935 года. С другой стороны, в речи 26 марта этого года Муссолини заявил, что в итальянской ноте от 17 декабря 1938 года были ясно указаны итальянские колониальные претензии к Франции, имеющие свое имя. Они зовутся Тунисом, Джибути, Суэцким каналом.