Леонид Павлов - Чужой земли мы не хотим ни пяди! Мог ли Сталин предотвратить Вторую мировую войну?

Литвинова однако, главным образом интересовал политический аспект переговоров. Нарком писал, что захват Чехословакии, ультиматум Румынии, нарушение Гитлером мюнхенского соглашения сильно взбудоражили общественность Англии, и эти факты широко используются лейбористской, либеральной и частью консервативной партии, которые и раньше не одобряли политику Чемберлена и предлагали сотрудничество с СССР. Это еще не значит, что Чемберлен и его окружение и наиболее твердолобая часть тори прониклись уже убеждением в необходимости радикального изменения курса внешней политики. Аннексия Чехословакии, наступление на Венгрию, Румынию и другие страны юго-востока полностью укладываются в ту концепцию направления гитлеровской экспансии на Восток, на которой базировалось мюнхенское соглашение. Чемберлен, однако, не может говорить это открыто и должен в некоторой мере пойти навстречу общественному мнению. К тому же заигрывание с Советским Союзом может помочь Чемберлену в дальнейших переговорах с Германией, делая ее более уступчивой. Возможно, что и у самого Чемберлена зародилось сомнение в возможности даже для него сговориться с Гитлером и Муссолини и избавиться от их требований, касающихся французских и английских колоний. Надо полагать, что всеми этими соображениями руководствовался Чемберлен, решившись посетить советское полпредство и послать в Москву Хадсона. И то и другое ни к чему не обязывает, но зато в некоторой мере зажимает рот оппозиции. Чемберлен был бы, однако, более чем рад, если бы переговоры Хадсона не дали результатов и ответственность за это можно было бы возложить на Советское правительство. Поэтому, не строя себе никаких иллюзий насчет искренности и честности побуждений Чемберлена, Советское правительство должно избегать всего того, что дало бы ему повод говорить о самоизоляции СССР, об отклонении Кремлем сотрудничества и т. п., и этим как бы задним числом оправдать мюнхенскую политику если не как единственно правильную, то как единственно возможную для Англии.

Насколько известно, у Хадсона нет полномочий делать Советскому правительству какие-либо конкретные политические предложения. Как он сам объяснял Майскому, его задача состоит в том, чтобы «выяснить, хочет ли Кремль сближения и сотрудничества с Лондоном», «склонно ли Советское правительство к сотрудничеству», «готово ли оно искать пути к более тесному сотрудничеству с Англией» и не взяло ли оно курс на изоляционизм.

Литвинов полагал, что и Кремлю не следует выдвигать какие-либо конкретные инициативы или какую-либо конкретную форму сотрудничества. Достаточно будет разъяснить свою общую позицию в духе доклада на Сталина съезде. Литвинов предлагал Сталину на утверждение текст заявления, которое нужно было бы сделать Хадсону. Сталин внес в документ незначительные правки, и 23 марта Литвинов огласил его Хадсону 158 .

Как видим, с самого начала Литвинов и Сталин были настроены на то, чтобы переговоры с Хадсоном закончились провалом.

Переговоры Хадсона в Варшаве закончились 21 марта, и на следующий день он выехал в Москву 159 . (Забавная деталь: предваряя визит министра, советские газеты писали, что едет Гутсон, а приехал Хадсон, и можно было подумать, что это два разных человека. Хотя о самом факте приезда Хадсона в Москву советские газеты, почему-то, умолчали. – Л.П.).

23 марта состоялась первая встреча Литвинова с Хадсоном. После протокольных реверансов Хадсон начал деловой разговор, и сообщил, что Англия укрепилась даже в большей степени, чем ожидалось. В сентябре 1938 года. Англия воевать не могла, теперь же она воевать готова. Перевооружение и поступление дополнительного оружия осуществляется ускоренными темпами. Правительство предполагало, что Англия сможет начать военные действия только в 1941 году, однако, по всей видимости, вооруженные силы страны будут вполне готовы к концу лета этого года. В общественном мнении также наметились огромные сдвиги: нация консолидировалась и полна решимости отстаивать свое положение в мире. Идею сотрудничества с другими миролюбивыми державами разделяют почти все слои общества. Хадсон особенно подчеркнул, что никакое правительство не могло бы удержаться у власти, если бы оно решилось проводить другую политику. Повторение Мюнхена уже не возможно. Через год, возможно, удастся ввести обязательную воинскую повинность. (Возможно, Хадсон не знал, что до введения конскрипции осталось чуть больше месяца, возможно, его должность в правительстве Англии этого знания просто не предполагала. Но, скорее всего, Уайтхолл не давал ему полномочий обсуждать этот вопрос в Кремле, чтобы не допустить преждевременной утечки информации. Хотя вопрос введения всеобщей воинской обязанности, помимо правительства, обсуждался и в парламенте, и в газетах. – Л.П.). Хадсон заверил Литвинова, что он прибыл в Москву «с открытой душой» и готов выслушать советское руководство о тех путях решения международных проблем, которые оно предлагает и как видит сотрудничество с Англией.