Наталья Олейникова - Поверь в свою счастливую звезду

В свете новых веяний культуры мой муж затеял «великий» проект по украшению нашего городка изделиями из лепки. Для этого он купил 10 тонн гипса (полный сарай), формы для отливки привез с собой, и двух рабочих, которые призваны были творить лепные шедевры, тоже выписал из Ташкента, пообещав им высокие заработки. Среди местного населения не нашлось никого, достойного столь высокого предназначения. А поскольку великие дела намечались лишь в перспективе, то денег на съем квартиры им не было, и они поселились у нас.

Мой быт стал еще более тяжелым: к нашей ораве добавилось еще двое взрослых мужиков. Заказов лепных пока не предвиделось, рабочие на всякий случай, впрок изготавливали разные лепные изделия, но продать их нигде не могли.

Типичная картина: я стираю белье в корыте, дети – один в школе, другой учит уроки, рабочие заливают формы гипсом, а мой муж бегает по двору, и из воздушки стреляет по воробьям. При этом он постоянно отвлекает то рабочих, то меня криками: «Попал! Ах, блин, промазал! Натусечка, мусепусечка, смотри скорее, как я метко прицелился!»

Я пыталась выносить на рынок свои детские костюмчики, но только простояла напрасно на пронизывающем ветру: никто на них даже не смотрел: детей здесь много не имеют, могут купить для них все самое лучшее и дорогое. Положение становилось угрожающим, я порой готовила обед из того, что дадут сердобольные соседи.

Надо было собирать в школу детей, Владька шел в этом году в первый класс, надо было с ним заниматься и читать, а у меня не было ни времени, ни сил, ни денег. Прямо возле соседнего дома строился коммерческий киоск, и хозяин его предложил мне работать там – вроде и к дому близко, и дети на виду. Я согласилась, только с условием выставить в этом ларьке мои вязаные костюмчики и лепные изделия.

И началось. Я работала в ларьке с 9 утра до 4ч. дня, а моя соседка – с 4 до 10 вечера. И так каждый день, без единого выходного. Владька делал уроки у меня в подсобке: писал на холодильнике, мычал невразумительно над букварем, потом его сменял Егорка. Толпой шли покупатели, в то время ларьков было очень мало. Я отвлекалась, боялась обсчитаться, ошибиться, сделать что-то не так. А дома ждала меня толпа народу и мой неустроенный быт.

Наступили холода. Мой металлический киоск промерзал насквозь и напоминал большой холодильник. Я выходила на работу в валенках, в трех штанах и двух куртках, и под ноги себе ставила электрокамин, но все равно пальцы на руках с трудом гнулись от холода, замерзала даже паста в шариковой ручке.

Мы узнали, что дрова и уголь для печки надо было покупать летом. Это большой дефицит и очень недешевое удовольствие. Лепщикам нашелся объект, где надо было оформить потолок лепной плиткой, и они начали делать его. Но у них постоянно случались простои в работе: то не было цемента, то песка, то желания работать. Вася не следил совсем за их деятельностью, поэтому об их проблемах мы узнавали от посторонних людей.

Мои нервы были на последнем пределе. Я перестала улыбаться, взгляд стал затравленным. Тут приехала в гости моя мама, здорово помогла мне в решении бытовых проблем, и сказала решительно:

–

Уходи из ларька. Иначе ты через месяц будешь в психбольнице.

Я ушла из ларька. По уши погрязла в детских уроках. Владьке науки давались нелегко, на него требовалось особенно много терпения и времени.

Муж жил своей жизнью: фильмы, детективы, обязательный дневной сон. Дела в его строительной фирме шли все хуже: плитка, сделанная нашими умельцами, падала с потолка, заказчики ругались и отказывались перечислять деньги, налоговая требовала свое. Сказывалась и его некомпетентность, и лень и нежелание заниматься делами. Причем, когда я пыталась что-то сказать, то слышала неизменно одну и ту же фразу:

–

На Востоке говорят: послушай женщину, и сделай наоборот.

Только тогда, когда у фирмы арестовали счет, и следующим шагом был арест нашего имущества, он послушался меня и продал строительную фирму. После раздачи долгов у нас остался только полный сарай гипса. Обиженные строители уехали домой, еле-еле собрав денег на билет. Правда, обижены они были на Васю, а мне долго целовали руки, и говорили, что я похожа на Наташу Ростову и они меня никогда не забудут.

И вот мы опять на мели. Я пошла в центр занятости искать хоть какую-нибудь работу. На дворе 1994 год, все предприятия стоят. А те, которые работают, не платят своим работникам по пол-года. Или платят зарплату халатами, мукой, сумками, ремешками для часов. Расцвет эпохи бартера.