Алексей Царёв - Кошачье сердце

Однако Измайловский, обладавший неплохим слухом, все же повернулся на мяуканье, увидел кота, подошел к нему и начал рыться в своем пакете, тихо напевая: «Здравствуй, моя Мурка! Здравствуй, дорогая…»

«Никак я повстречал человека с большой буквы. Такие нынче редкость», – подумал кот и, продолжая мяукать, потерся своим левым боком сначала об одну, потом и о вторую ногу Измайловского.

Человек с большой буквы достал из пакета сосиску и положил ее на землю перед самым кошачьим носом.

«И как их только люди едят? – подумал кот, понюхав сосиску. – Это же чистая химия».

Но в данный момент голод был страшнее химии. К тому же, нельзя было обидеть Человека с большой буквы, и поэтому сосиска была съедена как будто даже с удовольствием.

– Ну что, Мурка, пойдем со мной? – сказал Кирилл Кириллович и пошел в нужном ему направлении, маня за собой кота: – Кс, кс, кс.

Кот в знак благодарности протяжно мяукнул и, превозмогая боль в боку, засеменил за своим благодетелем.

«Вообще-то я не Мурка, а Мурзик, – продолжал рассуждать кот. – Муркой зовут мою мать, которая не приходит домой с марта прошлого года… с тех пор как ушла от отца с другим котом в отдельный подвал со всеми удобствами под каким-то высотным зданием. Но называйте меня хоть котом Баюном, только дайте кров и чего-нибудь посъедобнее Ваших сосисок».

Впервые Мурзик доверился незнакомому человеку. По характеру он был котом крайне подозрительным.

Вдруг ветер на мгновение сменил направление и Мурзик почуял исходивший от незнакомца запах валерьянки, отчего доверие Мурзика к нему усилилось. Боль в боку стала порой забываться, благодаря надежде на теплый дом и пищу, а может быть и на шесть капель валерьянки.

Вскоре они оказались у незнакомой Мурзику двери. Лишь только дверь приоткрылась и не успел еще Измайловский договорить фразу «Заходи, не бойся», как гость уже проскользнул в теплое помещение и с удовольствием отметил, что в нем не пахло ни собаками, ни котами.

– Это еще что за чудо? Где ты ее взял? И главное – зачем? – засыпала Человека вопросами интеллигентного вида женщина, которую он назвал Антониной.

Мурзик моментально и безошибочно, как ему казалось, мог отличить интеллигентного человека от неинтеллигентного. В его понимании интеллигентный человек – это, прежде всего, тот, который не на «жэ» – не жулик, не жадина, в общем, не жлоб. Самым отвратительным для него типом неинтеллигентного человека был, по известным причинам, живодер.

И хотя среди людей на «жэ» были и такие, сущность которых Мурзик не понимал, он все равно относился к ним с подозрением, например, к жирондистам, жуирам и журналюгам.

– За ужином все расскажу, дай ей пока молока, – сказал жене доктор.

– Что сказал адвокат? – выполняя просьбу мужа, спросила она.

– Сказал, что дом, в котором мы с тобой жили, возвращен какому-то руководителю в соответствии с законом о реабилитации. И судиться – бесполезно. Никто нам его не вернет. Так что пока будем жить здесь, при больнице.

– И как долго?

– Не могу сказать. Андрей Петрович уже который год ждет квартиру, которая положена ему по закону после увольнения из армии. Ты же знаешь, что город давно уже ничего не строит. А хозяев многочисленных замороженных строек с украденными ими деньгами так называемые правозащитительные органы никак не могут найти. Хотя всем известно, где каждый из них радуется удавшейся жизни в отдаленном закордонье.

– Может, муниципальные власти что-то строят?

– Им вообще не до того. У них сейчас все силы брошены на подготовку к конкурсу на «Лучшее чучело зимы 2012 года».

– Понятно. А что с домом, который отобрали у моей семьи, когда нас репрессировали? Мне его вернут?

– Нет, не вернут. В нем, как оказалось, живет какой-то другой руководитель. Адвокат сказал, что по закону репрессированным или их наследникам положено либо возвратить дома, либо выплатить денежные компенсации. Тебе холойские руководители решили выплатить компенсацию.

– Да что на эту компенсацию можно купить?

– Максимум комнатушку в коммуналке, а через полгода, с такой инфляцией, только собачью конуру.

Услышав слова «собачья конура», Мурзик мигом бросил пить молоко и вытаращил на хозяина дома испуганные глаза.

– Ну, я думаю, до этого не дойдет, – продолжал доктор, посмотрев на Мурзика, и тем самым его успокоил. – У меня есть план. Я решил повторить опыт профессора Преображенского. Помнишь, который не совсем удачно пересадил собаке гипофиз человека? Потом он вынужден был сделать обратную операцию и через некоторое время его пациент скончался. Двух операций, сравнимых с революциями в живом организме, собачье сердце не выдержало. Но я надеюсь на успех, признание и все вытекающие из этого последствия. Может, мне дадут лабораторию в отдаленном закордонье. Ну, и жилье, разумеется.