В. Бирюк - Прыщ

Кучи минеральных ресурсов — нет, растительных, типа бананов с авокадами — нет. Виноград… в первой жизни видел виноградную лозу на Псковщине, «изабелла», ягоды с неё ел, вином угощали. Это — надо сделать. Но это — на годы. А ещё?

Для развлечений в стиле прогрессизма не хватает пространства. Прежде всего, просто географического. Это — в бескрайней, слабо заселённой Руси! В дебрях лесных!

Люди приходят, мы их расселяем. Но вотчина не резиновая — скоро заполнится. Что дальше? Расширение — невозможно. Земля вокруг — казённая, насельники на ней — платят подати князю. Перейти от поселений сельского типа к городскому? — И получить немедленно «бздынь».

Основание городов — компетенция князей. Управление городами — княжескими посадниками. Как только моя Пердуновка станет похожей на город — её заберут.

Непонятно? Гос-с-споди…

«Отчуждение в госсобственность» не проходили? Лесли Гровс, руководитель Манхэттенского проекта, в своих воспоминаниях особенно грустит, что, при отчуждении земли под полигон, землевладельцам была выплачена компенсация, исходя из их доходов за 4 последних года. А эти годы были урожайными. Что привело к дополнительным расходам федерального казначейства.

Здесь об этом грустить никто не будет. Поскольку заберут даром. Если дадут столько же десятин где-нибудь за сто вёрст в болоте — за счастье. Мявкать? «Священное право собственности»? О чём вы?! Вотчина — условное владение. Условие — удовлетворительная служба князю. Князь — не удовлетворился, боярин — пошёл арыки копать. Виноват — выгребные ямы.

Кроме географического, не хватает рыночного пространства. И дело не только в пресловутой «узости средневекового рынка». Типа: вообще мало народа живёт. А покупателей при натуральном хозяйстве — и вовсе днём с огнём…

Не надо всё сваливать на народ, хозяйство и климат. Есть конкретные проблемы, которые создаются конкретными людьми.

Вниз по Угре — идёт бесконечная свара между Суздальскими и Смоленскими князьями. Дальше по Оке — тоже свара. Тоже… вечная. Между Суздальскими, Рязанскими, Муромскими.

Вниз по Десне… про свой поход к Чернигову мимо разорённого Вщижа я уже рассказывал.

Просто к слову: Свояк в какой-то момент получил от Изи Давайдовича четыре города на Черниговщине. И жалуется в письменном виде: «в тех городах, кроме псарей, ничего нет». Это ж до какого состояния разорения надо довести население, чтобы в святорусском городе из всей животины — одни собаки!

А ещё на Руси есть дороги. Виноват: дорог как раз нет. Есть пути. На которых сидят волоковщики и мытари. И всякие другие начальники. И все говорят коротенькое исконно-посконное русское слово из трёх букв с «йотом» на конце. Слово это — «Дай!», а не то, что вы подумали. Но смысл тот же: всякая разумная деятельность — в п… Или — в ж… Кому как нравится.

Конечно, всё решаемо. Годами, десятилетиями, поколениями. Продвижение на рынок товара, создание репутации, формирование собственной сети хранения и сбыта, подмазывание начальников, прикармливание разбойников… Всё это ложится в цену товара…

Да с такими накрутками…! А вы говорите — «узость рынка»…

Конечно, при таких ценах рынок сжимается. В щёлочку. Как у девушки на морозе.

Я бы и это пережил. Есть, знаете ли, в этом — некоторый вызов, некоторая востребованность изощрённости. «Изощрённо» подпрыгивать «между ветвями власти» — это, как раз, из оптимизационных задач.

Но моя «камера» ещё и сверху крышкой прикрыта: ограниченность пространства социума.

Нельзя сильно отличаться от остальных. Неважно какие они — «остальные». Важно не выделяться в том ряду, куда ты попал. «Прыжок на месте — провокация. Конвой… — без предупреждения».

На нас с Акимом и так уже шипят: вотчину оторвали вчетверо против обычной. Всякие новизны инновируем. В округе люди с голодухи кору толкут, а у нас хлеб не переводится. По соседним деревням бабы над ступами пестами машут, руки рвут, спины ломают, а меня мучица готовая. И куда лучше селянской.

Уточню специально для попаданцев: если вы привыкли собираться вечерком за столом, попить чая с сахаром, с семейством, с удовольствием, с чайной ложечкой, с лимоном, с вкусной булочкой, из чашки тонкого фарфора, под телевизор…

Забудьте. Ничего из перечисленного, кроме вечера, стола и удовольствия, здесь нет. Ничего!

До словосочетания — «хлеб ситный» (из муки, просеянный сквозь сито) ещё полтысячелетия. Просто до слова, о котором можно помечтать. «Ступенчатый помол» на Руси — с конца 14 века. Вот Мамаево побоище — отведут, Тохтамышу — ручкой помашут и начнут двойной помол.