Кирилл Еськов - Америkа reload game (с редакционными примечаниями)

Дело в том, что выиграть войну с полусонной Мексикой – это, как вы понимаете, не проблема; проблема – после этого «выиграть мир» , но им и это удалось! Конечно, немало помогло тут и то, что испанец – это, если приглядеться, «тот же русский, только в профиль»: та же органическая неспособность к европейскому Ordnung’ у и анархизм, мирно уживающийся с нутряным монархизмом внутри одной и той же черепной коробки; то же стремление ударить вдруг шапкой оземь и, нахлобучив заместо нее, на манер шлема, расколотый тазик, отправиться за тридевять земель освобождать заколдованных принцесс (вовсе о том не просивших); то же преклонение перед фантомами своей Великой Истории при крайней неприязни к нынешнему Государству во всех его реальных ипостасях…
Началось всё с того, что многие бойцы мексиканской армии, попавшие в плен по ходу той «Шестинедельной войны» (в Мадриде, спасая лицо, объявили, что никакой войны, собственно, и не было – так, вооруженные стычки между мексиканскими и русскими золотоискателями на спорной территории, статус которой будет определен позже), после заключения перемирия наотрез отказались из того русского плена возвращаться. А дальше – никто и глазом не успел моргнуть, как калифорнийские кабальерос массово переженились на нежных светлокудрых северянках, а военные и гражданские служащие Компании – на страстных чернооких сеньоритах . Как-то сам собою решился и вопрос о «естественных границах»: таковой стала речушка со смешным для русского слуха названием Порсьюнкула*

*Поселок под названием El Pueblo de Nuestra Señora la Reina de los Ángeles sobre El Río Porciúncula ( исп. : Селение Девы Марии, Царицы Ангелов, на реке Порсьюнкула), ныне — Лос-Анджелес, был основан 4 сентября 1781 ( прим. ред. ).

(Поросячий ручей, по-нашему), по берегам которой выросли два пограничных поселка – Лос-Анджелес с южной, испанской стороны и Новоархангельское с русской. Поселки стремительно разрослись и слились в единый город, где русские перемешались с испанцами и индейцами до полной уже неразличимости исходных корней; именно здесь впервые зазвучало самоназвание «калифорнийцы» и обрело популярность демократичное обращение «compañero» , сделавшееся вскоре среди компанейского люда всеобщим, снизу доверху. Неудивительно, что испанский губернатор в Сан-Диего (имевший обыкновенно русскую жену и кучу родственников, ведущих дела и делишки с Компанией) прислушивался к мнению Петрограда с неменьшим вниманием, чем к указаниям далекого Мехико, а пуще того – Мадрида.

4
Вознесенная на российский трон вихрем бестолково подготовленного, но отважно исполненного pronunciamiento дочь Петра Великого была красавица и умница, и первое из этих обстоятельств, к сожалению, почти полностью заслонило от потомков второе. Ей не слишком повезло с историографами: царствование Елизаветы Кроткой как-то всегда терялось в тени блистательного правления ее преемницы, Екатерины Великой (добывшей, кстати, престол не менее предосудительным способом, но, как позже сама же она и отлила в бронзе по иному поводу – «Победителей не судят»). В итоге Елизаветинская эпоха вошла в анналы лишь великолепием двора (подлинное воплощение Галантного века!), да взятым на штык Берлином и прочими блестящими, но абсолютно никчемушными победами русского оружия в чужой Семилетней войне.
Между тем, кроткой императрице выпала весьма нетривиальная историческая задача: продемонстрировать миру, что Россия, при всех ее странностях и несуразностях, – это всё-таки нормальная европейская страна; и ведь – получилось! В числе прочего она, опять-таки отдавая дань тогдашней моде, снарядила в кругосветное плаванье пару фрегатов для демонстрации Андреевского флага ближним и дальним, наказав – одно уж к одному – заглянуть на Пацифическое побережье Америки: есть там какое-то странное русское поселение, оттуда в столицу регулярно шлют деньги – и никаких челобитных, тогда как обычно бывает ровно наоборот…
Отчет о визите государыню, прямо скажем, ошеломил: монумент, обнаружившийся под сдернутой холстиной, действительно завораживал. Оказывается, за пару с небольшим десятилетий там, на берегах залива Петра Великого, вырос настоящий город с каменными домами о трех этажах и первоклассным портом. Помимо Петрограда, имеются еще три крупных поселка, которые по сибирским меркам можно уже смело числить городками – Новоиркутск, Новотобольск и Новоякутск – и полтора десятка укрепленных факторий с деревянными фортами. Население Колонии перевалило за тридцать тысяч, а если считать с принявшими православие индейцами и алеутами – приближается к сорока. Компания контролирует почти всё Пацифическое побережье Северной Америки, от испанской части Калифорнии на юге до обширного полуострова Новая Сибирь (по-местному – Алахаска) на севере, и гряду островов, протянувшуюся правильной дугой от южной оконечности Новой Сибири почти до Камчатки – архипелаг Меншикова. Картографическая съемка берегов Северной Пацифики в первом приближении завершена; никакого Северо-Западного прохода*,