Дмитрий Старицкий - Недоделанный король

— А остальные ваши ремесла?

— Остальные ремесла, ваше величество, даст Бог покрывают только потребности той округи, в которой ремесленник живет. Практически всё, кроме оружия нам ввозят из-за моря или поставляют мавры.

Ну, с оружием он это загнул, хотя среди мавров много хороших оружейников, которым, в общем-то, по барабану кто у них это оружие покупает, лишь бы платили нормально.

— Следует ли это этого дон Хуан, что ваша корона живет с шерсти?

— Истинно так, ваше величество, — подтвердил мои догадки де Базан. — С шерсти и еще с военной добычи.

— Какие купцы сидят на этом шерстяном потоке?

— Есть такая особенность, что всеми процессами сезонного перегона скота в Кастилии руководят не купцы, а совет крупных скотопромышленников — Места.

— Мне бы пообщаться с вашей Местой. С теми, кто в ней реально принимает решения. Это возможно?

— Не вижу особых проблем, ваше величество. Я сам до плена некоторое время входил в совет Месты.

— Так там у вас гранды, а не купцы заседают?

— И гранды тоже в этом совете есть. У них много земли, много скота. Проблема свободного сезонного перегона их кровно интересует. Как и продажа шерсти за границу. Некуда ее девать дома.

Граф немного замялся, ожидая с моей стороны еще вопросов, но через минуту моего молчания просительным тоном от меня потребовал.

— Ваше величество, недалеко от Герники я вас покину. Учитывая мои чрезвычайные обстоятельства на родине, мне будет неполитично пребывать в вашей свите напоказ эмиссарам из Мадрида. Но если вы настаиваете…

— Нет, конде, я не считаю себя вправе на чем-либо настаивать в вашем сложном положении, — отпустил от себя я лукавого кастильского аристократа. — Но за вами Места.

— Я ваш должник, ваше величество.

Граф отстал, а я опять смотрю на пыль, выбиваемую копытами передового дозора. И ведь никому в голову не приходит, что дорогу надо чистить, — пробежало в голове мелкое раздражение местным ЖКХ. Полторы тысячи лет прошло. От римлян одни воспоминания остались, а дорога, построенная имперскими легионерами, как стояла, так и стоит. Чем дольше живет человечество, тем больше теряет оно в качестве того, что творит.

Чем еще хорош иноходец, так это тем, что, не слезая с седла можно на гитаре играть. Совсем не трясет, едешь как в кресле, только слегка из стороны в сторону покачивает. Чем я и занимаюсь после беседы со старшим Базаном. Перекинул левую ногу через переднюю луку седла, поставил на бедро гитару, которую еще в Дьюртубие мне переделали в удобную и привычную для меня шестиструнку. Щиплю ее потихоньку и думаю. У меня и в прошлой жизни такая привычка была — думать под вольный перебор струн. Стимулирует активность мозговой мышцы.

Вот блин горелый… две трети работы короля — думать. Никогда бы не догадался раньше. Считал, что главное для любого правителя это принимать решения. Но тут, прежде чем принять решение, надо крепко обдумать все последствия такого решения, иначе возможны самые невероятные результаты.

Но внезапно нахлынуло совсем другое… Жил себе, да жил… Ну, ладно — доживал, если по гамбургскому счету, старый больной, одинокий и никому не нужный музейщик. Очень грамотный в средневековом оружии. Целый кандидат исторических наук. (Это для Москвы или Питера почти ничто, а в губернском городе это о-го-го!). Заведующий отделом средневековой истории в губернском музее. Получал нищенскую зарплату, которой хватало только на коммунальные услуги и аптеку. На хлеб подрабатывал киношными консультациями и экспертизой антикварного холодного оружия, благо на него последнее десятилетие ломовая мода. Да и киношники у нас, считай, что прописались, потому как за разворовыванием городского бюджета власти оставили центр города в практической неприкосновенности начала ХХ века. Раньше же, при коммунистах средства на ‘’реконструкцию’’ Москва в пятилетний план все откладывала на лучшие годы и дооткладывалась, пока коммунистов в стране не осталось. Вот и снимают у нас сейчас сериал за сериалом практически без остановки — живая натура.

Жил. Никого не трогал.

Из всех богатств — большая, но очень специфическая библиотека.

Ничьей зависти не вызывал.

Никаких артефактов иных цивилизаций в руках не держал.

Лампу Алладина не то, что тереть, в глаза не видел.

Как вдруг… маршрутка летит на спуске под бензовоз. А я в маршрутке.

И что?

И все.

Вместо рая или ада, какого иного места на ‘’том свете’’ — спецпоселения там или подкомандировки для атеистов и агностиков, оказался я после автокатастрофы — точнее даже не я, а только мое насквозь охренелое сознание в теле пятнадцатилетнего парня. Красивого на морду парня с золотистыми волосами до плеч, хорошо развитого — почти качка. Бабья смерть, а не мужик. Повезло.