— Да, дети, — устало протянула Сандра, подивившись скрипучести собственного голоса. — Не ходите далеко в пещеру. Там и вправду опасно.
Дети вздрогнули и повернули к ней свои личики. По их выражению, Сандра поняла, что, наверное, после долгих месяцев подземной жизни, со стороны она выглядела не так ужасно, как ей самой представлялось. Наверное, и её взгляд не казался им хищным. А может, дети просто не понимали, не могли себе и представить, что грязная оборванная и голодная женщина из пещеры может быть опасна.
— А, — понимающе протянула девочка, — так вы беженка. Вам надо в ратушу. Там вас зарегистрируют, дадут карточки и устроят на работу. Моя тётя приехала из Дасселя, ей всё дали.
— А что за город там внизу?
— Хамельн.
— Хамельн-Хамельн… — повторяла Сандра, пытаясь сообразить, в какой части страны она оказалась. — Что за Хамельн?
— Вы что? — удивленно вытаращилась на неё девочка, — никогда не слышали про хамельнского Крысолова?
— Какого крысолова? В вашем городе проблемы с крысами?
Мальчик было рассмеялся, но быстро закрыл рот ладошкой.
— В Хамельне больше нет крыс, — серьёзно объясняла ей девочка, и Сандра невольно улыбнулась, памятуя о чёрном грызуне, что бегал где-то в пещере. — Когда-то давным-давно жители города обратились к Крысолову, чтобы он изгнал всех крыс их Хамельна. И он их изгнал. Он играл на своей дудочке, и крысы шли за ним на звуки музыки, а после кидались с обрыва в реку, к которой он их заманил. Когда Крысолов выполнил свою работу, и горожане отказались заплатить ему, он заиграл на своей дудочке вновь и увёл из Хамельна всех детей. Говорят, он заманил их на эту гору, и все они скрылись в этой пещере. И больше ни детей, ни Крысолова никто не видел.
Сандра внимательно выслушала этот серьёзный рассказ и заключила:
— Я поняла. Это сказка о Пестром Флейтисте. Так?
— Это не сказка, а легенда.
Удивительно, но девочка в это действительно верила.
— А зачем вы пришли сюда? — спросила Сандра. — Вдруг Пестрый Флейтист уведёт в пещеру и вас?
— Нет никакого флейтиста, — настаивал мальчик.
— Есть, — упрямилась девочка, — даже на доме в центре города есть памятная табличка. Там написано, что он есть.
— А может флейтист совсем не пестрый? — поинтересовалась у детей Сандра. — Может он носит белую накидку?
Дети снова заспорили и сошлись только на том, что пора возвращаться домой. Девочка снова наказала Сандре зарегистрироваться в ратуше. В этом был смысл. Если ей дадут работу, то дадут продуктовые карточки. А на карточки можно выменять… разрешение проткнуть медицинской иглой вену и выпить немного крови. Да, так будет привычней, так будет правильнее, чем… Сандра даже не хотела вспоминать про белых кровопийц и их дикие нравы. Ей только оставалось надеяться, что в городе найдутся милосердные люди, кто поймёт её нужду и кому позарез нужна еда.
На следующий день выдалась облачная погода, и Сандра решилась покинуть пещеру раз и навсегда. Она спустилась в город. Это и вправду был Хамельн, а значит не так далеко лежит Ганновер, тот самый город, где вампир Фриц Хаарманн охотился на молоденьких юношей… Добраться до него оказалось не так сложно, как блуждать по тёмным тоннелям под землей. Сложнее оказалось принять увиденное.
Чёрная копоть заслоняла небо. От горящих руин продолжал исходить жар, что нельзя было подойти к ним близко. Кварталы стали грудой камней. Стекла оплавились и растеклись по земле. Вырванные с корнем деревья валялись по обочинам. На дорогах штабелями лежали мертвые тела — дети, женщины, старики. Вот ноги, обтянутые чулками, а рядом лишь чёрная зола — тело сгорело, а ноги в чулках остались…
Это не реальность, это мираж, ожившие картины Босха. Адово пекло. Женщины… как много мертвых женщин… Повсюду горячий ветер разносит обгоревшие печатные листы — остатки библиотеки. Миллион томов погибло в эту ночь. Такого всесожжения не добились нацисты в дни, когда устраивали костры на площадях из книг «негерманского духа».
Днём небо над Германией принадлежало американским истребителям, ночью — английским. Тысячи бомб и канистр с фосфором сыпались на мирные города, где не было ни одного военного объекта. День за днём люди расставались с кровом и жизнью, а власти словно отказывались верить в кровожадность врага, жертвуя немецким народом во имя победы, которую уже не завоевать. Народ их совсем не интересовал, с трибун они лишь разорялись о порушенной архитектуре и памятниках истории. Никто не говорил, сколько человек погибло после очередной бомбежки. Оказалось, жизни людей из того самого немецкого народа не особо волновали власть имущих.
Читать дальше