Кевин Кроссли-Холланд - Костяной браслет

— И раз уж отца здесь нет, то я сделаю это за него.

— Как тебе угодно, — сухо ответствовала Аста.

Итак, мачеха ничего не заподозрила, когда Сольвейг трижды за день — по пятьсот шагов туда и обратно — спустилась к причалу. Но всякий раз, когда девушка отправлялась туда, она прихватывала с собой то, что хотела взять с собой в дорогу: еду, небольшую кадушку пресной воды, одежду, инструменты для резьбы, точильный камень и мешочек с костями. Все это Сольвейг сложила в перевернутую лодку, в которую отец складывал весла, ковш, которым вычерпывал воду во время плаваний, сети, лесу, грузила, поплавки и прочие снасти.

В первый заход она и правда принялась за чистку навеса, чтобы успокоить укоры совести. Но вскоре, однако, Сольвейг оставила это занятие. Спустившись к причалу в третий раз, она проверила оснастку лодки, что стояла у воды. Опустившись на одно колено, девушка ткнула веслом в корку льда. Хрустальные иглы были не толще ногтя и тут же поддались.

Сердце Сольвейг бешено застучало, и кровь ее запела.

Перед последним походом к дому она пробралась к семейному кладбищу. У дальнего его склона яростные барашки волн бились о скалы.

Сольвейг бродила среди могил. Родители матери, ее же бабушка и дедушка, прадед и прабабка… Она никого из них не знала. Дойдя до места, где покоилась ее мать, девушка опустилась на колени в мокрой траве.

— Ссс… — свистел северный ветер. — Ссс-ссссс…

Сольвейг положила правую руку на сердце.

— Я боюсь, — сказала она матери. — Я никогда еще не была так напугана. Но никогда и не чувствовала такой уверенности в том, что мне нужно сделать. Мама, о мамочка, мой путь может привести меня к отцу — или я окажусь там же, где ты сейчас.

Пора цветов еще не настала: не появились еще бледные акониты, не закивали головками подснежники. Но Сольвейг, поблуждав по склону, набрала горсть мелкой белой гальки и старательно разложила у покосившегося могильного камня: тут в виде снежинки, здесь словно пролитые слезы, а там — россыпь белоснежных лепестков. Закончив, девушка поднялась на ноги и заспешила назад к хутору.

Вечером Сольвейг охватило беспокойство, и становилось оно все сильней. Девушка не чувствовала голода, и сон бежал от нее. Она твердила себе, что нужно подождать до рассвета, но потом вдруг испугалась, что уснет мертвым сном перед самой зарей.

В полной темноте она села на ложе. Тайком нашарила брошь, спрятанную в наволочке. Нашла на ощупь дыры в оленьей шкуре и просунула в них руки. Встала, подняла овечью полость. Но, сделав лишь первый шаг, задела железную кочергу, что лежала между ее лавкой и очагом.

Вмиг проснулась Аста:

— Кто там?

А затем:

— Что там?

— Это я, — хрипло откликнулась Сольвейг. — Всего лишь я.

Сердце бешено колотилось в ее груди.

— Что стряслось?

— Живот болит, — ответила Сольвейг. — У меня колики. Мне надо выйти. Очень надо.

Сводные братья храпели на два голоса.

— Не могу больше ждать, — простонала Сольвейг.

— Дверь закрой, — приказала ей Аста. А затем вздохнула и снова легла…

В миг, когда холодный ночной воздух овеял лицо Сольвейг, она почувствовала, ощутила всей душой, сколь опасно уходить и сколь больно было бы остаться.

«Но я могу вернуться, — подумала она. — Еще не поздно!»

Однако она уже неслась прочь от хутора. Она бежала, и восточный ветер понесся ей вслед. Когда Сольвейг услышала его стон, она не сомневалась: это Аста зовет ее обратно.

Сольвейг не оборачивалась, пока не достигла причала. Повернув голову, она увидела, что небо над холмами только-только начало бледнеть; в нем не было еще ни зелени, ни нежной желтизны первоцвета.

Сольвейг второпях толкнула лодку вниз по склону, в воду, и поспешила к перевернутой плоскодонке, чтобы взять вещи, которые припасла в дорогу.

Она обратила взор к хутору, все еще скрытому завесой ночной тьмы. И снова повернулась лицом к темной танцующей воде.

«Я могу, — подумала она. — Да, я могу. Они пожалеют, что потеряли лодку. Но не меня. Старый Свен поможет Кальфу и Блуббе срезать ветки, и они построят новую».

На самом краю причала девушка опустилась на колени. Задыхаясь, она взмолилась:

— Эгир, не кричи на меня на буйном языке своих волн. Ран, не лови меня в свою гибельную сеть. Подымите меня, принесите меня к Трондхейму.

Сольвейг встала с колен и похлопала по карману из оленьей шкуры. Моржовая кость была там; та самая кость, которую так и не закончила вырезать Сольвейг.

СОЛЬВЕЙГ СИЛЬНАЯ, КАК СОЛНЦЕ, ПОСЛЕДОВАЛА ЗА СИЛЬНЫМ СОЛНЦЕМ НА ВОСТОК, И ТАК…