Михаил Ланцов: Русский медведь. Император

Через полчаса у русских батарей кончились боеприпасы в зарядных ящиках и наступила звенящая тишина. Ну как тишина? После сплошной череды взрывов даже истошные крики раненых людей и животных казались тишиной.

Но на этом представление не закончилось.

Руководство войск коалиции ожидало атаки русской пехоты. Это было логично. Ведь плацдарм требовалось ликвидировать. И они ее дождались. Только не до, а сразу после артиллерийского обстрела. Русская пехота выдвинулась жидкими цепями в несколько эшелонов. К карабинам примкнуты штыки. У офицеров револьверы на изготовку. А с флангов, надрывно погоняя лошадей, заходили легкие подрессоренные повозки, перевозящие картечницы и расчеты к ним с боезапасом. Пулемет не пулемет, но свыше трехсот выстрелов в минуту практической скорострельности обеспечивает.

Пленных не брали.

Незадолго до этой битвы перед всеми частями русской армии был зачитан приказ царя, в котором в красках рассказывалось о судьбе нашей дипломатической миссии в Стамбуле. С украшательствами и надрывом. Да и возиться с пленными не было никакого смысла. Лишняя обуза в начале войны никому была не нужна.

Не прошло и нескольких минут затишья, как затрещали карабины, захлопали револьверы и завели свою монотонную песню картечницы: ду-ду-ду… ду-ду-ду…

А потом подвезли новые зарядные ящики к минометам «десяткам», и те вновь включились в дело, продолжая вбивать по ноздри в землю войска коалиции. Те самые, что пытались в спешке и полном расстройстве отступить, бросая все…

– Ну что же, – хмыкнул Меншиков. – Первый раунд за нами.

– Мы не можем прикрыть несколько направлений. А ну как в следующий раз решат сразу в двух или трех местах переправляться?

– И что? – удивленно пожал плечами Меншиков. – Отступим. Петр Алексеевич нам какой наказ дал?

– Стараться выбить их как можно больше.

– Вот. – Герцог назидательно поднял палец вверх. – Тем и займемся. Разъезды уже прибыли?

– Нет. Ждем.

– Как появятся, сразу меня извести. А пока… а пока нам пора обедать. Бой закончился. И да, не забудьте доложить о потерях и расходе боеприпасов…

Спустя несколько часов мушкетер Жак, по прозвищу Счастливчик, судорожно вздохнул, приходя в себя. И замер. Было тихо. Очень тихо. Никто не стрелял, не болтал, не стонал. Хотя после того жуткого обстрела должно было остаться изрядно раненых. Он хоть и был простак, но это его насторожило. Так и лежал с полчаса – прислушивался, пока не решился выбраться из-под засыпавшей его земли.

Уже смеркалось.

Жак огляделся, аккуратно выглянув из воронки. На левом берегу Днестра было тихо. Но перед началом обстрела ему казалось так же…

Зло усмехнувшись и сплюнув черную от земли слюну, он стал обшаривать воронку. Три трупа. Одного явно добивали штыком. От осознания того Жаку стало не по себе, а по спине пробежали мурашки. Ведь это говорило о том, что русские были на этом берегу… Оружия на виду не было. Явно собрали. Как и подсумки. Поснимали сапоги со всех, у кого они были, кожаные ремни и так далее. Так что все трупы валялись в разодранных мундирах. Впрочем, ему повезло. С трудом, но удалось откопать свое ружье, с которым его отбросило взрывом. Даже подсумок с оторванной лямкой нашел. А вот что делать дальше, Жак не знал.

Русские просто переправились, чтобы добить раненых и собрать трофеи? Или контратаковали, погнав армию коалиции на юг? Кто его знает? Их генералы твердили о том, что их мало и столь великой силе они ничего не смогут противопоставить. А оно вон как повернулось.

Впрочем, выбора особенного не было. Судя по тому что русские добивали его соратников, пленные им не нужны. Значит, идти к ним глупо. Просто пристрелят. Поэтому, тяжело вздохнув и потерев живот, в котором уже отчетливо урчало, Жак направился на юг. Без какой-либо надежды. Однако ему повезло – уже к утру он смог выйти на передовые разъезды французских войск. Мало того – оказался именно там и тогда, когда в этом месте присутствовал лично маршал де Невиль. Очень уж тревожно было в войсках. Вот и не спал. Объезжал костры, поддерживая хоть какой-то боевой дух.

– Боже… – тихо произнес Франсуа, глядя на этого оборванного и чумазого, как сам черт, мушкетера, который вышел из той бойни не только живой, но и с оружием. Один из немногих. Ревизия войск, отступивших от Днестра, продолжалась, но уже сейчас было ясно – это трагедия. У него оставалось только одно ружье на каждых трех строевых. Да сохранилась тяжелая артиллерия, что просто не успела к кошмару у переправы. Первые нарезные пушки Франции, заряжаемые с дула под снаряды с ударным взрывателем. Вроде тех, какими русские били шведов десять лет назад. И маршал был счастлив тому, что удалось их уберечь.