Владислав Безлюдный - Ковчег. Мы – не последние…

Стас всегда издевался над этой ошибкой природы, проходя мимо агрегатора – штуковины, выполнявшей на Ковчеге роль основного аккумулятора энергии. Возле этой замысловатой конструкции вечно собирался всякий сброд, вроде Пичужкина. Они бухали, травили пошлые анекдоты, обменивались с пришельцами всяческими безделушками.

Рулевые – местные главные терпеть не могли маргинальных мудаков, находящих забавным подсадить наивных космитов на какую-то лютую дурь, от которой у последних ехала крыша. Впрочем, сам Стас не раз наблюдал, как эти деятели о чём-то шепчутся с дядями посерьёзнее, перетирают в окрестных барах. Пахло это всё, похуже тухлой рыбы. Он бы и рад узнать, что эти мудозвоны затевают, да только в такие компании не вхож.

Пичужкин, дождавшись очередного клиента, распахнул перед ним плащ, как заправский эксгибиционист. Только вот, вместо причинного места продемонстрировал набор колбочек с жидкостями всех цветов. Мешанина так ярко светилась, что Стас даже с сорока метров запросто наблюдал, как эта «новогодняя ёлка» сияет на фоне стальной стены агрегатора.

– Ну, чё, брать будешь? – тонким мальчишечьим голоском спросил этот не то самогонщик, не то наркодилер местного пошиба.

– Сколько? – перевёл прибор ответ покупателя.

– Сорок каппа. И не торгуюсь.

– В жопу пошёл ты, – завершил сделку клиент, недовольно шевеля головными отростками.

Как называются эти странные товарищи, Стас так и не запомнил, но для себя прозвал ктулхуистами. Они часто собирались в кабаках чествовать какого-то своего известного чувака с длинными щупальцами на морде. Нажирались, как свиньи, а потом выбегали на улицу, издавая истошное «урррррлуу-у-у-у». Ещё один деградировавший вид, вроде людей…

– Ладно, тридцать, членомордый, – крикнул Пичужкин вдогонку ковыляющему в теоретический закат клиенту. Тот повернул башку чуть ли ни на 180 градусов и ответил:

– Тридцать и ни каппа больше.

– По рукам, – ответил рыжий и шмыгнул веснушчатым носом.

Монетки перекочевали в его карман, а ярко-малиновая колба – к покупателю. Тот с жадностью вырвал её из тонких пальцев продавца, вытянул затычку, запрокинул в голову, заливая содержимое в себя, словно в котелок для варки колдовского зелья.

– Кхыыыы, – раздалось из переговорника перед его физиономией. Пичужкин напрягся, понимая – что-то пошло не так. Пришелец схватился за шею, упал на колени, нелепо выпучив глаза.

– Аааааа! Помогите! – заорал во всю глотку подпольный торговец. Хануриков, что бродили неподалёку, тут же как ветром сдуло.

«Писец… сдохнет же…» – подумал Стас, и побрёл навстречу, тихо проклиная Пичужкина, тот день, когда сел в Ковчег, и того мудака, что сварил это грёбанное зелье.

Рыжый олух гостю обрадовался, как отцу родному, – Стасик, выручай, помирает! Меня же за это… Блин… Мужик! Сделай что-нибудь! Я заплачу, – он полез в карман, доставая монеты.

Стасов кулак пришёлся точнёхонько меж глаз Пичужкина. Тот тихо охнул, схватился за лицо, подвывая, как подстреленная сучка.

– Сколько раз говорил, хорош народ травить этой парашей! Что в колбе было?

– Духан! Чистый, вот те крест!

– Какой в жопу крест? Ты на мать его, межзвёздном ковчеге… ааа… хер с тобой! – Стас нащупал на шее ктулхуиста что-то вроде кадыка и резко надавил. Тот дёрнулся, изрыгая зловонную жижу, заливающую куртку человека.

– Ыыыы-кхы-ы-ы-ы… – выдал пришелец жалобно, давясь собственной блевотой. Пришлось помочь ему приподнять голову и выплюнуть всё на металлический пол.

– Жить будет, – констатировал Стас, – Повезло тебе. Блин, как знал, что ветеринарное училище пригодится. Препод говорил – будешь учиться хорошо, каждую скотину на ноги поставить сможешь… Кто же знал, что это будет хренова ктулхуёвина инопланетная.

Пичужкин хлопал глазами, протягивая монеты спасителю. Тот брезгливо взял их, запихнул в поясную сумку и удалился, пока его никто не увидел в компании этих двух субъектов.

В дверь постучали. Стас приоткрыл один глаз и громко крикнул:

– Идите в жопу! У меня выходной.

На его реплику отреагировали бурно – дверь влетела в комнату, напугав кота. Зверь от страха совершил прыжок с места на кровать, больно впившись хозяину в ляжку, отчего тот окончательно проснулся и подскочил, как ошпаренный.

На него пялились два мордоворота, напоминавших классических гопников из его земной юности. Один низкий крепыш, второй – среднего роста, но тоже коренастый. Вид гостей дружелюбным назвал бы только совершенно отмороженный оптимист под хорошей дозой водки.