Эдгар Крейс - Посол Петра Великого

– Танцевать всем! – приказал он, всё теснее прижимая к себе танцовщицу.

Пьяные слуги Всешутейшего, Всепьянейшего и Сумасброднейшего Собора попытались встать из-за стола. У кого-то это получилось, а у кого-то ноги никак не хотели повиноваться приказам головы и они так и остались сидеть за столом. Царь продолжал кружить с танцовщицей на руках, одновременно внимательно наблюдая за танцевальными потугами своей свиты.

– Кто не танцевал, тому по «штрафному»! – крикнул Пётр Алексеевич.

Карлики с довольными физиономиями спешили исполнить волю государя, а Николай тем временем как умел танцевал с Марфой и размышлял: «Так кто здесь всё-таки главный в этом Соборе? Спящий на троне «князь-папа», приплясывающий с «монахиней» «князь-кесарь», или всё-таки царь лукавит и главный в этом сонме самых великих обжор, пьяниц и балагуров несомненно был он сам, несмотря на все его отрицания. Только вот для чего ему весь этот балаган?»

Музыка внезапно оборвалась, и добрая половина танцующих в изнеможении упала на пол. Пётр Алексеевич с восторгом и изумлением посмотрел на Лефорта. Поставил на пол танцовщицу и бросился расцеловывать сидящего на расшитом золотыми нитями толстом персидском ковре адмирала.

– А я и не знал, Франц, что ты умеешь на дудке так замечательно играть! Аж иногда за сердце дюже хватала твоя игра! Ноги прямо сами в пляс шли! Дай я тебя ещё раз расцелую!

– Сиё скромное действо я дарю тебе как напоминание о взятом тобой Азове, Пётр Алексеевич! А ты меня действительно простил за конфуз со зверями? – в промежутках между поцелуями успевал вставлять Лефорт. – Кстати, та девица, которую ты сейчас таскал на руках, является сестрой твоей «Кокуйской царицы» Анны.

Царь прервал поцелуи. Оглянулся на скромно стоящую недалеко от него танцовщицу и, дыхнув стойким перегаром в ухо Лефорта, тихо спросил:

– И она тоже так же хороша, как и Анна?

– Они обе сёстры, а какая из них лучше – решать уж тебе, мой государь. Самые большие комнаты, с самыми лучшими спальнями, широкими кроватями да мягкими перинами в моём дворце в полном твоём распоряжении!

Пётр Алексеевич вскочил на ноги. Широким шагом быстро подошёл к танцовщице, приподнял её чадру так, чтобы её лицо видел только он сам, и внимательно вгляделся в тонкие черты, а затем страстно поцеловал девушку в губы. Та нисколько не сопротивлялась. Насытившись, царь отстранился, посмотрел в её большие глаза и шепнул на ухо:

– Где-то после трёх ночи придёшь ко мне. Скажешь слугам Лефорта, чтобы проводили тебя до меня. Они покажут тебе, куда надо идти!

Пётр Алексеевич направился к сидящей за столом Анне. Уселся рядом с ней, ещё раз оглянулся на танцовщицу и неожиданно поцеловал в губы «Кокуйскую царицу». Та попыталась сопротивляться, но её воля была быстро сломлена медвежьей силой царя. Оторвавшись от сочных губ дамы, он крикнул смиренно сидящему на ковре Лефорту:

– Ты окончательно прощён, мой друг, но требую от тебя фейерверка, и прямо сейчас!

Лефорт тут же вскочил на ноги. Галантно раскланялся перед царём и быстро пошёл к выходу. Когда он проходил мимо тёмно-синей занавески с вышитыми серебряными нитями луной и звёздами, из-за неё выскочил его слуга и пошёл следом за своим господином, на ходу пряча за пазуху флейту. Ту самую, звуки которой только что звучали под сводами дворца.

Вскоре за окнами вновь зазвучали раскаты салюта, и те, кто еще мог хоть как-то стоять на ногах, пошли смотреть на огненное представление, а оно того стоило. На вбитых кольях, шипя и извергая снопы искр в разные стороны, крутилась целая вереница огненных дуг. Многоствольные, диковинные конструкции запускали в небо ракеты: скопом и по одиночке. Некоторые из них взрывались огненными шарами, а другие пронзали небо множеством ярких стрел.

Николай с его друзьями и Марфа стояли в стороне и с интересом наблюдали за развернувшимся феерическим спектаклем. В это время под грохот выстрелов, несмотря на свой огромный рост и хорошее подпитие, совершенно неслышно подкрался Пётр Алексеевич. Он встал позади куста сирени и стал прислушиваться к тому, о чём говорят его гости. Николай его уже заранее заприметил и незаметно толкнул в бок своего тестя Алексея Никифоровича, а тот предупредил Андрея Яковлевича. Разговор мужчин со стороны самым естественным образом перетёк на технические темы: орудия, корабли, производство оружия, организация боя и захват фортификационных сооружений противника. Но Марфа не замечала присутствие постороннего и внезапно наивно спросила: