Станислав Богданов - Черный снег. Операция «Тайфун». Удар по оси

– Проснулись, молодой человек? – нарочито ласково заговорил с ним седовласый майор. – Чайку попить не желаете? Не надо стесняться.

– Нет, спасибо, – Егор ощутил спинным нервом «закавыку». Решил сохранять бдительность. – Товарищ майор, разрешите обратиться к товарищу… – он сделал вид, что приподнимается с койки, чтобы встать по стойке смирно.

– Не трудитесь, товарищ Степанов, – с улыбкой произнес майор. – Не надо китайских церемоний. Просто Игорь Николаевич, – он провел большим пальцем по переносице. – Так вот, внимательно вас слушаю. Предпочитаете говорить или писать?

– Можно и написать, – с минуту поразмыслив, сказал Егор. – Только в письме может смысл потеряться. Поэтому, – он потеребил кончик носа указательным пальцем, – я сначала все перескажу на словах. Потом проверю свою память…

Скрипнул табурет, где сидел полковник с палочкой. Егор весьма подробно рассказал о «знакомстве» с Беннеке. Стараясь не пропустить ни одной значимой детали, он описал путь по немецким тылам к линии фронта. Оба старших командира слушали, не проронив ни слова. Как будто на момент рассказа у обоих остановилась работа сердца. Или возникли проблемы с вестибулярным аппаратом. По окончанию рассказа (Егор подумал, не повторить ли его) полковник со змеями в петлицах изобразил на лице талейрантность. Переложил палочку из руки в руку. Кинул мимолетный взгляд на майора-артиллерийста. Тот засопел, как паровоз. С минуту сидел молча. Затем, улыбнувшись еще любезнее, попросил:

– Теперь, товарищ боец, еще раз повторите сказанное. Касаясь, в первую очередь, аспекта самого Беннеке. Честно говоря, фамилия звучит как-то странно. Прямо сейчас выдумали? Или в пути кто помог? А?..

– Во сне приснилось, – Егор был рад тому, что с ним заговорили натурально. – Вы помогли. Своим присутствием.

Краем глаза он уловил мгновенную реакцию полковника медслужбы. Тот явно был старше в обоих смыслах. Его слово будет окончательным. Этот суровый человек с палочкой на мгновение сморщил губы. Щеточка усов взметнулась и опустилась. Ага, прячет улыбку. Хорошо… Егор ощутил благодатный жар в центре груди. Он проистекал со стороны полковника и передавался ему.

– Все-таки повторите, – майор сказал более серьезно.

– Повторяю еще раз, – Егор смущенно растянул губы. – В лесной сторожке, где лешие да водяные вместе со Святым Духом – прости меня, Господи, – обитают, познакомился я с немцем по фамилии или имени Беннеке. Сказал он мне, что собирается до стольного града Московского. Решил взять меня, грешника окаянного, с собой. Шли мы с ним, шли. Покудова не дошли до ваших мест. А в пути все людьми новыми обрастали. В количестве пяти душ. Если не считать, конечно, другого немца. Его, этот первый, в саквояжике переносил…

– Молодец, фантазия у тебя богатая, – майор провел ладонью по белоснежной, хорошо уложенной седине. – Посмотрим, какая у тебя зрительная память.

В следующий момент он подошел к койке. Выложил на нее веером фотокарточки. Будто хранил их в рукаве. На Егора смотрели лица германских офицеров. Суровые, моложавые… В высоковерхих фуражках с черепом и витым шнуром. В пилотках и каскетках с длинным козырьком. Но ни одно из них не было ему знакомо. Поэтому он сложил этот веер в стопочку. Подравнял с обеих сторон пальчиком. Почесал тем же пальчиком свой щетинистый подбородок.

– Неужели ни один из них… – майор с легким сомнением заерзал на ящике. – Ваша память никогда вас не подводила, молодой человек?

– Только в школьные годы, – невинно хлопая ресницами, ответил Егор.

Полковник медицинской службы протяжно кашлянул. Затем привстал, проведя щепотью пальцев по усам, которые делали его схожим с германским фюрером.

– Скажите, товарищ Степанов, – обратился он к нему. – Что вам показалось странным в поведении данного немецкого офицера?

В памяти Егора всплыли многие детали. Он тут же преподнес их на «горячем блюде».

– Во-первых, этот Беннеке, поначалу, принял нас за других. Стал говорить о каких-то важных документах, что якобы находятся у него в планшете. Убеждал, что нам обеспечены благодарность и повышение от командования, если доставим его за линию фронта. Просил изолировать своего товарища, этого Шапса, чтобы тот не разболтал о нас в плену. Как будто… Но не это главное. Позавчера он шепнул мне, что после перехода через наши позиции нам следует разделиться. Он и Шапс пойдут, значит, отдельно. Получилось иначе: позавчера ночью, в немецком тылу, – перехватив немой вопрос полковника, он продолжал. – Мы переползли через дорогу. Наткнулись на большущий грузовик с длинным крытым кузовом. У него наверху была какая-то палка с проволокой. Оттуда вышел немец и стал растирать себя снегом…