Олег Касаткин - Трон на крови

Перрон Николаевского вокзала, шеренга семеновцев, и за ними вторая – в синих жандармских шинелях, встречающие сановники во главе Гресером и Лутковским и духовенство… А дальше – уже готовая встретить императора и проводить его в последний путь процессия – впереди которой – Министр императорского двора Воронцов – Дашков.

В особый вагон – наскоро переделанный из багажного вошел митрополит Палладий с певчими и служками… Началось лития… Палладий заменяя дьякона прочел: «Спаси, Боже, люди Твоя!», в то время как служки монотонно возглашали «Господи, помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй!» Краткого молебствие преосвященный Палладий завершил пропев «Владыко многомилостиве» – и все опустились на колени на холодный пол вагона… Потом генерал-адъютанты сняли императорский покров с гроба, а Георгий вместе с членами августейшей семьи на своих плечах подняли гроб и вынесли его из вагона, водрузив на уже подогнанный катафалк. После этого траурный экипаж, под звуки старого гимна «Коль славен наш Господь в Сионе…» и дробь гвардейских барабанщиков, тронулся в путь. За везущей мертвого царя повозкой пешком следовали Георгий с великими князьями и кареты с вдовствующей императрицей и другими высочайшими особами. В Печальном шествии следовали Панир – Государственное знамя, Государственный скипетр, церемониальные щит и мечи государя… А между знаменами, инсигниями и гербами двигались два рыцаря.

Один из них – в золоченых доспехах, восседал на белом коне, опустив обнаженный меч, символизируя славу земную и небесную. Другой – в вороненых латах, в черном плаще, с черным плюмажем шел пешком, и воплощал траур, печаль и скорбь.

Герольды несли двенадцать гербов царств и городов, иностранные ордена покойного царя – всего пятьдесят семь и двенадцать русских орденов – среди которых самым первым – Орден святого Георгия второй степени, полученный тогда еще великим князем Александром Александровичем за последнюю турецкую войну. Церемониймейстеры несли короны: грузинскую, таврическую, сибирскую, польскую, астраханскую, казанскую…

Четверо камер-лакеев – императорскую порфиру подбитую белым атласом и отороченную горностаевой пелериной… Густобородый гоф-маршал Оболенский-Нелединский – золотой императорский Скипетр увенчанный знаменитым бриллиантом «Орлов» над которым возвышался черный эмалированный двуглавый орел со святым Георгием на груди и орденской цепью Андрея Первозванного.

Шли депутации от земств, дворянских собраний, университетов… Сановники, министры, генералы, камергеры и камер-юнкеры… Шли под колокольный звон всех церквей Санкт-Петербурга и пушечную пальбу с Петропавловской крепости и кронверка… А следом двигалась процессия духовенства – в торжественных облачениях, с хоругвями, крестами и иконами.

На Невском вдовствующая императрица вдруг вышла из кареты и тоже пошла пешком – бледная, с опущенными глазами, и черное траурное платье и черный газовый платок еще более подчеркивали ее мертвенную бледность.

В два пополудни процессия, пойдя расстояние почти в восемь верст, прибыла наконец к Петропавловскому собору. И опять гроб императора был водружен на плечи его живых родственников и установлен на катафалке – темно алым с золотом. Над гробом распростерся погребальной покров в виде громадной шапки Мономаха из золотого глазета, подбитый горностаем, с большими золотыми кистями, вышитыми двуглавыми орлами и гербами русских земель. После окончания погребальных обрядов золотым крестом посередине, которым гроб покрывался сверху.

Из-под горностаевой оторочки к четырем столбам храма спускались белые глазетовые драпировки, перехваченные у столбов золочеными коронами.

Покров этот по окончании погребения будет перешит и укроет гробницу покойного царя…

…Гроб стоял на высоком, в несколько ступеней, катафалке. Мерцающий свет тысяч восковых свечей поблескивал на золоте придворных мундиров Почетного дежурства, чинов свиты и гвардейских часовых…

Сменяя друг друга становились у царственного гроба великие князья, княжны, иностранные принцы…

Имелось лишь одно отличие от закрепленного и освященного традицией церемониала – тут не было правящего императора. Парализованный, еле живой, теряющий сознание по нескольку раз на дню Е.И.В. Николай II находился все еще между жизнью и смертью.

Он остался в Харькове в губернаторском дворце – в охраняемых покоях…

И неизвестно когда можно будет перевезти его в Москву или Петербург – да и вообще – можно ли это будет когда-нибудь?