Олег Касаткин - Царское время

– Я подам рапорт… о переводе… – вымолвил он непослушными губами. Кауфман с готовностью подвинул через стол лист ин кварто:

– Пишите. Лучше прямо здесь и сейчас. Рапорт надо подать…по команде, конечно.

Вы знаете форму? – Так точно. Но… господин полковник, я не могу… сразу. Ведь надо… Это же… это же – надо подумать… – забормотал полностью раздавленный лейб-конвоец. Полковник поморщился:

– Хор-рошо. Подумайте. Но – быстро. Я бы как так сказать в качестве старшего… товарища… рекомендовал бы Омск или иной отдаленный гарнизон. Во всяком случае, не позже как через четыре дня дело должно быть кончено. Это крайний срок: в вечер четверга в числе офицеров Конвоя не должно быть поручика Сарматова. Можете идти. Поручик хотел спросить о чем-то, но что лицо полковника приняло особо значительное выражение, и Кауфман движением руки оборвал неначатый разговор.

– Идите же!

…Ну, а сейчас будем разбираться с лакеями. Само собой не с простыми, а с более важными птицами. Гоф-фурьер Прохор Афанасьевич Первачев, год рождения одна тысяча восемьсот пятьдесят второй, сын дворцового истопника, в службе с… Ладно – не важно.

Вошел человек в ливрее и шароварах с позументом. Лысоватый, упитанный, с пышными баками и гладко скобленным подбородком. Курносый нос напоминавший пельмень белесые короткие ресницы – мужик и есть мужик…

Ну да не князьям же в конце концов закуски подавать! Тут другое важно…

– Ну – я жду твоих объяснений Прохор Афанасьевич – добродушно начал Кауфман.

Что ж ты так обмишулился? Вроде не первый день и год в службе?

Он вышел из за стола, прошелся взад вперед по холщовой дорожке.

– Мое дело маленькое, – смиренно ответил слуга, но в голосе как показалось внимательному царедворцу проскользнула некая издевка. Если что-то особам августейшим надо, то мы исполняем, – а прочее нам не по чину, Ваше превосходительство.

– А ну-ка изволь объяснить Прохор Афанасьевич?! Или ты порядка не знаешь? – с прежним добродушием тем не менее продолжил Кауфман. Я конечно знаю что ваша дворцовая шатия-бартия к себе незнамо кого водить норовит с черного хода и вино после балов допивает – и к порядку не очень приучена! Но тут все ж таки царь…

– Именно что Ваше превосходительство, – ЦАРЬ! – важно поднял лакей палец вверх. Мы люди маленькие, – повторил он. Если заденешь кого или хоть слово поперек скажешь – тем более такой особе которая от Его Величества совсем близко – поближе вас извиняюсь… Одного же слова ее хватит чтоб тебя тут и духу не было!

Он печально вздохнул изображая всем видом жалкое смирение – маленького человека у ног гигантов. Но глазки блестели какой то неприятной сальной хитринкой, мол ваша честь не про нашу честь… Не будь этого полковник может и спустил бы оплошавшему слуге – и впрямь кто ж виноват что бестолковая бабенка повела себя не так как следует? Но вот это выраженьице глаз – выражение наглого пронырливого холопа…

– Ты шельма не юли! – рыкнул Кауфман. Как стоишь перед старшим по чину?

– Я к вашему сведению Ваше Превосходительство – в третий раз неверно протитуловал гоф-фурьер собеседника – сам имею чин четырнадцатого класса, и кричать на меня не положено по закону! Опять же мы не по военному ведомст…

Молча развернувшись, Кауфман ударил Первачева кулаком, ставшим казалось двукратно тяжелее обычного, – ударил в зубы от души. Затем без замаха как бы нехотя ударил опять – кулаком в солнечное сплетение – как учил его наставник в английском боксе – вольноопределяющийся Шершневич в давние годы. Дворцовый служитель сложился пополам, и полковник не сдержавшись пнул его сапогом. Тот растянулся у ног начальника охраны, корчась от боли. Гоф-фурьер трудом поднялся все еще кривясь. Кауфман грозно глядел на него снизу вверх – как на полураздавленного таракана. Распухшая вмиг губа перекосила лицо синие, навыкате, глаза смотрели испуганно. Полковник ухватив того за грудки, поставил на кривые ножки. Лицо толстячка было искажено ужасом, бакенбарды стали дыбом. – Нет! Нет! Не надо-о!!! – в отчаянии завизжал он. – Классный чин?! – заорал между тем Кауфман. – Классный чин говоришь?? В п… де у б….ди твой классный чин! С таким аттестатом вылетишь со службы что тебя в дворники не возьмут!! В извозчичьей пивной будешь блевотину за мужиками подтирать! Затем сорвал испачканную кровью перчатку и бросил на пол.

– Пошел вон, скотина! – рявкнул он, замахиваясь на постанывающего придворного кулаком.