Александр Ханин - Гессенская волчица

– Ну почему же ссылка? Михаил Николаевич очень долго был наместником Кавказа, жил в Тифлисе, и никто не говорил что это ссылка. Сейчас на Дальнем Востоке неспокойно. Китай, Япония… Для дяди Владимира там будет, где развернуться. А чтобы подсластить горькую пилюлю, я жалую дяде Владимиру фельдмаршальский жезл…

Великие князья переглянулись. Граф Воронцов-Дашков застыл в изумлении, ведь о своих планах относительно Владимира Александровича Император ему ничего не говорил. Граф считал молодого царя неспособным к таким решительным действиям.

– Владимир давно мечтает стать фельдмаршалом, это правда, – сказал Николай Николаевич. – Но скажи, как тебе пришло это в голову?

– Это не суть важно. Илларион Иванович, – обратился Император к Воронцову-Дашкову, – узнайте, не прибыли ли Муравьёв и Ренненкампф. И ещё… Распорядитесь от моего имени срочно вызвать из Варшавы генерала Пузыревского, 24 24 Пузыревский Александр Казимирович, генерал-лейтенант. С 1890 г. начальник штаба Варшавского военного округа. он мне нужен в Петербурге. Рихтер 25 25 Рихтер Оттон Борисович, генерал от инфантерии, генерал-адъютант. Командующий Императорской Главной квартирой (1881). сменит Вас на должности министра двора, а Вы с сего дня министр внутренних дел. Подумайте, кого Вы хотите назначить директором Департамента полиции и командиром корпуса жандармов…

– Слушаюсь, Ваше Императорское Величество! – ответил министр и вышел.

– Ники! Ты хочешь назначить Пузыревского начальником штаба Петербургского округа? – спросил Николай Николаевич. Великий Князь был огорошен последними кадровыми кульбитами, и пытался выяснить, какие же ещё сюрпризы подготовил царственный племянник.

– Нет, дядя, Пузыревский будет управлять военным министерством. Пётр Семёнович 26 26 Ванновский Пётр Семёнович, генерал от инфантерии, генерал-адъютант. С 1882 г. военный министр. устал, пора ему в Государственный Совет на отдых.

Дверь гостиной открылась, вошла Александра Фёдоровна. Она уже переоделась, привела себя в порядок. Кто бы мог подумать, что всего три часа назад она пережила сильнейшее потрясение. В гостиную вернулась не раздавленная горем женщина, а Императрица. Высокая, ослепительно-синеглазая, украшенная тяжелой короной чудных волос. Большие тёмно-синие глаза под длинными ресницами были холодными и даже непроницаемыми. И только красные пятна, резко появившиеся на лице, выдавали волнение Аликс.

– Как ты себя чувствуешь, любовь моя? – обратилась она к мужу по-английски, склонившись над топчаном.

– Доктора меня осмотрели. Пока что ничего сказать не могут, нужно ждать. Будем надеяться на Божье провидение.

– Милый! – голос Императрицы звучал взволнованно, но ясно и чётко. – Мы все молимся за тебя, за твоё здоровье. И не только во дворце… Русский народ любит тебя. В Петербурге начался еврейский погром… Люди громят еврейские магазины…

– Это правда? – обратился Император к Николаю Николаевичу. – При чём тут евреи?

– Понимаешь, Ники… Кто-то пустил слух в городе, что тебя хотели убить евреи. И именно сегодня, под Пасху. Фон Валь доложил, что бомбист, который на тебя покушался, был жидом.

– Кто это был? К какой организации принадлежал?

– Бомбист отстреливался, а потом, не желая попасть в руки толпы, выстрелил себе в голову из револьвера. Опознать обезображенный труп пока не удалось. В кармане нашли финляндский паспорт на имя какого-то Эйно Карловича Парвиайнена из Улеаборга. Но, если верить словам фон Валя, этот самый Парвиайнен выглядит, как самый настоящий жид. Жандармы и полиция пытаются установить личность бомбиста. Его труп отправили для осмотра судебным медикам. Если он действительно жид, то при осмотре это непременно выяснится. Ну и паспорт тоже проверяют, либо он фальшивый, либо чухонцы выдали этому жиду паспорт за хорошую взятку.

В разговор вмешался Павел Александрович:

– Ники! Владимир уже дал необходимые распоряжения. Гвардия взяла Петербург под охрану. Зимний под усиленной охраной.

Николай взял сидящую рядом Аликс за руку, как будто ища у неё поддержки. Затем обратился к великим князьям:

– Я жду вашего ответа, дорогие родственники. Вы готовы исполнить мою волю?

Взоры всех присутствующих в гостиной были обращены к Николаю Николаевичу. Великий Князь, одетый в тёмно-синюю венгерку, расшитую золотыми шнурами с чёрными прожилками, тёмно-синие чакчиры, гусарские ботики, с генерал-адъютантским аксельбантом, стоял, как статуя. Нужно признать, что своей «царственной статью», гордой осанкой и необычайно высоким, почти двухметровым ростом, он вызывал в памяти времена незабвенного Николая Павловича. На мгновение задумавшись, Николай Николаевич обратился к племяннику: