Любовь Сушко - Князь Михаил Тверской. Князья и воины Древней Руси

Узбяк и не догадывался, что начинать надо с самого начала, а потом он ничего больше сделать не сможет, даже если и захочет. Но новый хан твердо был уверен, что у него все получится, что он встряхнет этот мир, такой будет слава о нем, когда настанет срок ему ходить. И нынче, когда ханы и воеводы были перед ним, он казался сильным, жестоким, неумолимым, многие татары, знавшие его с детства, глазам своим не верили, настолько он переменился. И за такие перемены они кляли черта, славян, да кого угодно. Но чувствовали, что теперь все пойдет кувырком, тихой жизни настанет конец, в упрямстве его сомневаться не приходилось.

Эта весть дошла до ушей Юрия. На ханский прием его в тот день никто не позвал, и он терялся в догадках, не понимая, как ему с этим быть. Но утвердился он в одной мысли, хотел жениться на Кончаке, чтобы как-то со всем порешить. Он решил, что она не против такого шага, он ей не противен, встречалась она с ним с радостью, и кажется, ждала встречи.

Правда против был волхв, с которым ему приходилось советоваться.

– Не делай этого, не стоит она того, – это опасно, и плохо закончится.

– Вот еще, у меня нет другого выхода, – топнул ногой Юрий.

– Все наши беды от баб, от чужих – особенно. Ты не ведаешь, чем она дышит, что в ней есть такого. Они нас доводят до безумства, али ты забыл про Анастасию?

– А чем Кончака мне навредить может? – упрямился Юрий, – только вместе с ней отдаст мне хан ярлык на великое княжение. Пока Михаил не пожаловал, все должно быть сделано.

– Смотри, потом не говори, что я не упреждал тебя, близок локоть, да не укусишь.

– Если я всего бояться стану, то дома надо сидеть и ничего не делать. А коли я тут оказался, то и бояться мне нечего, – сердито говорил он.

Старик не только помогать не хотел, но еще и мешать решил на каждом шагу, вот как такое можно было терпеть? Никто его с пути верного не собьёт, не дождутся.

Хан со всеми был приветлив и нежен, но теперь оставался только со своей сестрой. Они с детства росли вместе. Он всегда ее защищал, никогда не давал в обиду, хотя этого и не требовалось, дева росла боевая, сама за себя могла постоять. Она и с конем управлялась, и мечом владела.

Но теперь, когда они остались в мире одни, ему надо было как-то проявить свое внимание к ней.

Но на него такая власть свалилась, что некогда было о ней пока думать.

Но какими-то сомнениями он смог делиться только с ней. Эту особенность заметил не только Юрий, но и все, кто там было в это время. Даже с женами и наложницами князь не мог быть таким откровенным, потому что подвох все время чувствовал.

В такой страстной опеке, женихов у Кончаки не было, а те, кто были, поняли, что так недолго и голову потерять и постепенно отстали. Она же в обиде на них ко всем оставалась холодна, никого из них не баловала вниманием и не выделяла. Разве что русского князя считала достойным внимания. Хотя о замужестве она не думала, и между ними двумя выбрала бы брата, с которым надежнее и которому она должна была помочь еще.

Но если не думать о женихах, об отношениях я ними, то выбор оставался только за братом. Она могла на него повлиять и незаметно исправлять все его ошибки. А будет их немало, Кончака в том не сомневалась. Наверное, хан о том тоже догадывался, хотя и вида не подавал.

Отношения их с годами становились все более теплыми и темными. Она должна была ему помочь удержаться на той высоте.

Этот союз был опасен для Юрия, и Волхв его о том предупреждал. Но он не хотел слышать о предупреждениях. Князь чувствовал, что завязывался узел, который все труднее было распутать. Но если бы кто-то попытался его разрубить, то закончилось бы все катастрофой. Хотя может ли человек знать, что и когда должно случиться.

И только Волхв мог предвидеть и предчувствовать что-то такое. И он понимал, как важно все, что будет творить Кончака дальше.

Так девица и жила под взорами богов и людей, с усмешкой взирая в грядущее, которое не было к ней щедрым и ласковым. Но ее это не пугало вовсе. Она с детства объезжала самых ретивых коней, никогда не плакала, когда они сбрасывали ее. Ничто не могло пугать ее больше. Как —то они ехали вместе с отрядом татар и Узбяком, и добрались до поселка славян, где хоронили кого-то. Она смотрела на происходящее, как выли бабы. Всадники звали ее назад, но она все еще покачивалась в седле и смотрела на то, что там творилось.

Странный это был мир, ей он был так далек и чужд, и представить себе, что она станет его частью, девица никак не могла. Но порой хотелось ей узнать его получше, потому что была в нем какая-то тайна, а тайны всегда влекут и манят. Не потому порой она поглядывала на Юрия. Она знала, что он не лучший из них, но он готов был приблизиться к ней. Она слышала о воскресшем боге, и понимала, что там все странно устроено, и это заслуживало ее внимания.