Николай Феоктистов - Спасти СССР. Манифестация

В углу, на старом стуле, повисли в ожидании завтрашнего вылета темно-синий пиджак из тех, что называют «клубными», и габардиновые брюки, на полу рядом – почти не ношенные португальские туфли. Алик прошелся взглядом по массивным металлическим пуговицам на пиджаке и успокоился – все на месте. Он чуть покривил лицо, отгоняя навязчивую мысль, и тяжело опустился на сиденье.

Багаж всей их жизни уместился в трех видавших виды фибровых чемоданах, что выстроились в ряд напротив, вдоль оголившейся стены. Ленка пыталась собраться, словно на необитаемый остров, но Алик встал намертво, лично укладывая только самое необходимое. Лишь под самый конец, уступая мольбе в янтаре ее глаз, он дал слабину, и в один из чемоданов прокралась потемневшая от времени чугунная мясорубка.

Вещи, что вдруг стали ненужными, растаскивали деловито снующие родственники. По вечерам Ленка сдавленно рыдала в разоренной квартире. Глухой этот плач рвал Алику душу. Тогда он садился на пол, у кресла, обхватывал ее ноги и рассказывал, как хорошо им будет под Хайфой. Что там всегда солнечно и рядом плещет теплое море. Что во дворе домика они посадят лимон и гранат. Что оливки там можно покупать на рынке и самим давить из них дивное масло. А еще там очень, очень хорошая медицина, и у них там обязательно появится маленький – ведь для них еще ничто не поздно.

Противно скрипнула ножка стула, и Алик шевельнулся, разминая кулаки. Прислушался к веселым голосам из соседней комнаты. Потом пристально посмотрел в угол, где валялись вещи, что не пригодились совсем никому. Словно какая-то тяжелая тень упала на его лицо, и он нахмурился, припоминая.

Вон лежит на боку оранжевый шелковый абажур из далекого детства. Когда-то мама сшила его своими руками. Он был огромным, но невесомым – материал туго натянут на проволоку. По вечерам, из теплой постели, абажур казался маленьким домашним солнышком, и мальчик Алик засыпал, тепло улыбаясь.

Рядом валяется зонт цвета спелой вишни – большой, с длинной ручкой. Несколько спиц сломано, а кончик деревянного стержня заметно стерт. Это в далеком сорок втором дед, опираясь на зонт, как на трость, уносил годовалого Алика через Баксанское ущелье – к своему последнему инфаркту и вечному покою в каменистой обочине перевала Бечо.

А может, плюнуть на все и взять с собой?

Тихо приоткрылась дверь и в проем просунулась Ленкина голова.

– Грустишь? – Она подошла и растрепала ему волосы на затылке. Потом приобняла сзади. – Сбегай в «Экспресс», развейся. Я что-то с закуской промахнулась, не хватит. Давай-давай, – поторопила она, – скоро уже закроется. Быстро, туда и назад, чтобы я не волновалась.

Он накинул пальто, засунул в карман авоську и бросил взгляд на часы: действительно, уже меньше часа до закрытия. Усмехнулся криво:

– Схожу в последний раз, – и шагнул за порог.

Он успел спустился на пару ступенек, когда откуда-то сверху внезапно донеслось:

– Анатолий Ефимович? Прошу немного вашего внимания.

Молодой голос был незнаком. Сердце у Алика екнуло – все неожиданное сейчас пугало. Он задрал голову, пытаясь разглядеть что-нибудь в щели между пролетами. Безуспешно: свет на площадках выше почему-то отсутствовал.

– Пуговицы пиджака… – протянул тем временем невидимый собеседник с усмешкой, и подошвы Алика словно приморозило к ступенькам, – хорошо придумано. Однако не вздумайте что-то менять, пройдете таможню нормально. А вот Марик ваш потом вас обязательно надурит. Не верьте. Лучше доберитесь как-нибудь до Антверпена, получите там за свои камешки нормальную цену – и будет вам счастье… Анатолий Ефимович? Голос-то подайте.

– Д-да… – с трудом вытолкнул Алик из горла.

«Они все знают!» – билась в конвульсиях одна-единственная выжившая мысль.

Мир вокруг посерел, словно вдруг резко упало напряжение в сети.

– Да не волнуйтесь вы так, я не из Комитета, – прозвучало словно в ответ. – Сейчас скажу что надо, и успеете еще до своего гастронома.

Алик сглотнул, бледнея.

«Совсем-совсем все знают!»

– Так, – веско подвел черту собеседник и заговорил уже серьезно: – В аэропорту Бен-Гуриона с прибывшими репатриантами будут собеседовать офицеры Шин-Бет. Вам предстоит, в интересах государства Израиль, передать им послание. Вы готовы его запомнить, Анатолий Ефимович? Давайте, включайтесь.

– Минуточку, молодой человек… – Алик почувствовал, что его начинает отпускать.

Сделка? Он категорически согласен. Вдох-выдох…