Валерий Шмаев - Мститель. Убить карателя! (сборник)

– С вашим палачом точно получится, если правильно навели и подкорректируете, а всё остальное, вы сами понимаете. – Алексей Петрович кивнул головой. Вот не получается у меня называть его по имени, даже с самим собой. Я действительно уважаю этого человека, несмотря на то что он враг Советского Союза. Выдержать такие пытки сможет далеко не каждый. В это время, постучав, в комнату заглянул Арье.

– «Второй»! Всё готово. Всё сделали, до чего дотянулись. – Вытянувшись, Арье ел меня глазами. Научились у инструкторов, я на такой форме доклада никогда не настаивал.

– Хорошо. Свободен. – Арье умёлся, и капитан, глядя на закрывшуюся за ним дверь, задал давно ожидаемый мною вопрос:

– У вас что, действительно бойцы евреи? Такие молодые мальчики? – Удивление в голосе Елагина было неподдельным.

– Не только мальчики, Алексей Петрович, есть и девочки, и они тоже ходят на боевые задания. Такие как «Старшина» и «Батя» у меня редкость, это инструкторы, а основные бойцы боевых групп вот такие мальчики и девочки. Кстати, можете эту информацию тоже использовать. Без «Старшины» и «Бати», разумеется.

Это был Арье, он постоянно свои листовки оставляет. Можете сказать, что здесь были ещё Зерах и Давид, описание подойдёт любое. Мои солдаты никогда не попадут в плен живыми, они прекрасно понимают, что с ними в гестапо сделают.

Саша! С одного «Нагана» глушитель свинти, Алексею Петровичу одной рукой будет несподручно. Объясни, что и как по глушителям, и на подоконнике пистолетик лежит, отдай, пожалуйста, брату. Простите, Алексей Петрович, вы всё понимаете сами. Ну, прощайте. Всем нам удачи и с Богом. – Я пожал Елагину руку и, прихватив свою рюмку, вышел из комнаты. «Серж» пришел через десяток минут.

– Да, «Командир»! Произвёл ты на нас впечатление! – негромко сказал «Серж». Я мрачно усмехнулся, вертя в пальцах рюмку.

– А как упырям понравится. – Рюмку я раздолбал о стену дома в пыль. Не стоит оставлять свои «пальцы», мы и так наследили, а на второй рюмке, в комнате у Елагина, остались «пальцы» «Сержа». Может быть, я и параноик, но лучше быть живым параноиком, чем беспечным покойником.

Я прекрасно понимал, почему Елагин пошёл на контакт и начал со мной договариваться. Всё дело было в «Серже». Всю свою жизнь старший лейтенант НКВД Васильев был ярым коммунистом и полной противоположностью Елагину, а тут, после общения со мной, он полностью меняет мировоззрение и идёт у меня на поводу, при этом воюя с немцами и работая с полной отдачей.

С представителем НКВД и Советского Союза вообще Елагин даже разговаривать бы не стал либо тут же сдал нас в гестапо, но я специально в разговоре вставлял слова и выражения, которые позволяли ему подумать, что я действительно представитель группы людей, обособленно живущей в какой-то другой стране. Этому способствовало ещё одно обстоятельство – моя группа слишком вольно себя вела. Пропасть на всю зиму и не вести никакой деятельности не мог никакой, даже самый высокопоставленный сотрудник НКВД, а мы влёгкую пропали на несколько месяцев и появились только тогда, когда нам было нужно, и за тем, что нам было нужно.

Объёмы клада и его приблизительную стоимость Елагин тоже оценил. К тому же я сказал, что собираюсь покинуть Латвию в середине войны, что вообще ни в какие ворота не лезло и косвенно подтверждало, что я не имею никакого отношения к воюющим сторонам.

Елагин – опытнейший разведчик. При этом это человек, которому только что предложили поменять шило на мыло. Какое решение он примет сейчас, абсолютно неважно. Главное, Елагин попадёт в Великобританию, а к тому времени Германия начнёт трещать по швам, и он вынужден будет примкнуть к нам. Деваться ему будет просто некуда. Ко всему прочему зимой сорок третьего Паулюс нарвётся в Сталинграде. Когда Елагин узнает об этом, он сделает всё, чтобы оказаться подальше от Германии. При этом его опыт, разнообразнейшие связи, оставшиеся агенты и связь с разведкой немцев никуда не денутся.

Попав в Великобританию, Елагин будет вынужден сливать немецких агентов в «МИ‐6», то есть станет двойным агентом, и мы, в случае его раскрытия, станем запасной базой Елагина. Мозги Алексея Петровича, его опыт и знания для меня всегда будут бесценны. Как говорят большевики: «ум, честь и совесть». Меня интересуют ум и связи Елагина, его опыт и, как ни странно, его благородное происхождение, а честь и совесть, после того что с ним произошло, он не утратил.

Выезжали мы из города по-тихому. Впереди мощный «Хорьх» со «Старшиной» за рулём и «Сержем» на заднем сиденье. За ним следом «Опель» с «Батей» и мной спереди и двумя бойцами в кузове. На посту предъявлять ничего не пришлось, пост уже был не сильно живой. Если «Погранец» и удивился тишине в городе, то виду не подал. Всё у нас было уже обговорено, так что мы пожали друг другу руки и разошлись по машинам.