Юрий Туровников - Код Малевича

«И это столица?! Не уж то «большой брат» не бдит?!».

Лейтенанту надоело блуждать без дела и он крикнул:

— Люди, ау!

Эхо разлетелось по всему зданию, а буквально через минуту послышался топот. В зал ворвался человек в армейских ботинках и черной униформе, снабженной нашивкой

«СЕКЬЮРИТИ».

Размахивая радиостанцией и дубинкой, мужчина, выпучив глаза, несся навстречу непрошенным посетителям. Мельник не стал дожидаться, пока их собьет с ног и скрутит двухметровый верзила, и продемонстрировал в вытянутой руке полицейский жетон. Аверин последовал его примеру.

— Имперский сыск! — сказал Григорий, и охранник встал, как вкопанный, словно сивка-бурка. — Где вас черти носят?! Мы уже битый час здесь шарахаемся. Половину экспозиции вывезли на черный рынок.

— Да ладно?! — присвистнул здоровяк в униформе и почесал затылок дубинкой, сдвинув кепку на лоб. — Так это вы камень и бревна сперли?

— Ты идиот? — спросил Мельник.

Вообще-то, он никогда не грубил людям, только хулиганам и борзым задержанным, но этот субъект особенный. — Во-первых, скажи мне, кто дежурил здесь вчера ночью, а во-вторых, проводи нас к директору музея.

Охранник опять почесал затылок дубинкой.

— Так это, я и дежурил. А директора нет. Он в Баден-Баден на конференции. Вчера уехал. Сказал, что вернется через неделю.

— А смотритель где? Кто отвечает за экспонаты? — Мельник нахмурился и посмотрел на констебля, который записывал все, что говорил верзила.

Секьюрити поднес радиостанцию к губам и произнес.

— Кузьмич, Кузьмич, ответь первому!

Рация зашуршала и заговорила человеческим голосом.

— Первый, первый, я Кузьмич, прием!

— К нам гости, повторяю, к нам гости! — с заговорческим видом пробубнил охранник.

— Понял тебя, первый! Скоро буду. Роджер, — невидимый смотритель прекратил сеанс связи.

Поскольку некто, скрывающийся под позывным «Кузьмич» еще не появился, Мельник решил продолжить опрос единственного сотрудника музея.

— Так как же ты смог не заметить кражи? — Григорий на всякий случай посмотрел на констебля, но тот и без его указаний знал свое дело. Ручка и бланк наготове.

Охранник смутился. Он уже мысленно проклял и свою работу, и директора, и даже далеких предков, кто вырезал эти злополучные тотемы и вытесал руны на камне. Досталось и правителю Володимирской губернии, который дал экспонаты музею в долг. Мужчина уставился в потолок, словно там начертаны все ответы на вопросы следователя.

— Не знаю, как так получилось, — начал он, — но… заснул, короче. Причем, крепко так. Мне даже сон приснился, эротический. Подробности нужны?

— Увольте, — Григорий заскрипел зубами, и охранник, переминаясь с ноги на ногу, продолжил. Максим усердно все конспектировал.

— Где-то около двух часов, сразу после обхода, я попил кофею и отключился. Со мной такого никогда не случалось. И это подозрительно! Ведь я перед каждой сменой сплю днем, специально, чтобы ночью бдеть, а тут такое. Ума не приложу, как это произошло.

— Снотворное? — предположил Максим.

— Все может быть, — задумчиво сказал Мельник. — Надо взять мочу на анализ. У вас есть лаборатория? — констебль кивнул. — А почему нигде нет камер видеонаблюдения?

Охранник хмыкнул и повесил рацию с дубинкой на ремень.

— А чего тут брать? Хрень какая-то выставлена. Сюда никого кнутом не загонишь. Непонятно, на кой черт вообще этот музей нужен! Правда, зарплата хорошая и платят вовремя. Кстати, я тоже сразу про снотворное подумал, поэтому сразу, как проснулся, пописал в стакан из-под кофе, он у меня на посту стоит. Я сегодня с утра даже чуть не выпил. Вот номер бы получился! — здоровяк глупо улыбнулся и захихикал в кулак. — А по правде — я просто не добежал бы тогда до туалета, а потом выбросить забыл.

Послышались шаркающие шаги, а спустя несколько секунд в зале появился старик, похожий на Джузеппе, такой же плешивый и в фартуке, как у трудовика. Он подошел к гостям выставки, для проформы посмотрел на предъявленные жетоны и представился.

— Конрад Карлович Михельсон, не тот самый, к вашим услугам, — и склонил голову. — Пройдемте в кабинет-с. Там удобнее говорить, да и в ногах правды нет.

.

.

Старик занял свое место за рабочим столом, заваленном бумагами. Над его головой висел портрет Августейшего Сюзерена в горностаевой мантии и золотой короне со скипетром и державой в руках. Работники сыска сели напротив, заняв видавшие виды стулья, эпохи социализма. Констебль достал из папки новый бланк и приготовился записывать показания. Лейтенант снял джинсовку и положил на колени.