Николай Захаров - Смутные времена. Книга 8

– Да кто полезет? Вань, прекрати загадками говорить. Или Рефелюц оклемался?

– Не в бровь, а в глаз. Быстрее, чем я предполагал. Теперь горит мщением.

– Вот только этого нам и не хватает для полного счастья. Что он может?

– Много чего. В порошок, например, стереть и по ветру рассеять.

– Почему до сих пор не рассеял?

– Дак рассеял уже троих из вашей команды и двоих посторонних при этом зацепил. Через чье "сито" ты пролетел? Угадай, со скольки хочешь разов,– усмехнулся Ванюша.

– Вот оно что. Поэтому ты тут с нами торчишь?

– Ну да. Правда, спрятались мы от него пока и где, он не знает точно, потому что я и сам пока не знаю, но ищет. Найдет если, то опять в пыль кровавую стереть постарается. Миндальничать и политесы разводить не станет.

– Так это что же выходит? Мы тут как в заключении? И управы на него нет что ли? В прошлый раз же получилось. А теперь я ведь посильнее стал,– Михаил опять приподнял удивленно брови.

– Второй раз на одни и те же грабли он не наступит, а преимущество у нас с тобой только в том, что он все же дух и может только, подселившись в кого-то, нам гадить. А это не просто. Большинство людей от такой подсадки просто с ума сходят. На десять миллионов один встречается такой, который выдерживает и начинает выполнять то, что ему велят. В 21-ом он нашел такого человечка и очень высоко сидящего, в иерархической пирамидке российского истеблишмента.

– Кто?

– ЗамПремьера по связям со СМИ. Так его должность называется,– Ванюша назвал Фамилию, ничего не говорящую.

– Вот гад. И что, он в нем сидит постоянно? Или наскоками?

– Постоянно, слава Богу. Если выползет, то ласты мужик сразу склеит. Дело в том, что его-то душонку, за ненадобностью Рефелюц вышвырнул, а тело без души жить не может. Сразу в ящик норовит сыграть.

– Так чего же мы тогда здесь опасаемся? Мало того, что он не знает где мы, так еще и привязан сам к конкретному времени?

– Он не один. У него под рукой много тварей и все сейчас рыщут, нас разыскивая. Разные есть. Очень шустрые даже встречаются. Не просто с ними бывает,– вздохнул тяжело Ванюша.

– Что уже приходилось встречаться?

– Приходилось,– кивнул Ванюша и посуровел.– И уничтожить пришлось несколько, исключительно в целях самозащитных. Понимаешь?

– Понимаю. Ладно, и об этом попозже подробнее поговорим. Я пошел,– Михаил присел у изголовья Сергея и взяв его руку в свою, закрыл глаза. Ожидая увидеть нечто подобное тому, что и у себя, со звездами и фиолетовыми пятнами. И удивился, попав в молочный туман, который обволакивал сознание ватными клочками, глуша не только зрительное восприятие чего либо, но и сами мысли. На мгновение Михаилу показалось вдруг все безразличным и лишенным всякого смысла. Где-то на периферии мелькали обрывки фраз и образы близких ему людей, пытающихся обратить на себя внимание, но тщетность их усилий была очевидна. Ни заплаканное лицо Аннушки, ни тем более сурово хмурящееся Силиверстовича, никак его не трогали. Даже любопытства не возникало и только желание отгородиться от всех этой ватной стеной, крепло и росло. Михаил махнул рукой, пытаясь разогнать молочную взвесь, но она мелькнула у него перед глазами совершенно невидимая, а туман, похоже, загустел, налившись желтизной и заползая в ноздри и глаза.

– Гадость какая, Серега,– пробормотал Михаил, резко вскакивая на ноги и дергая за руку лежащего рядом друга. И мир сразу изменился. Наполнился красками и солнцем. Вокруг была та самая полянка с ромашками, растекшимися по ней, молочно-желтым туманом.

– Совсем другое дело,– Михаил похлопал по спине стоящего рядом Сергея, который стоял с закрытыми глазами и вздрагивал, прислушиваясь к чему-то своему, внутреннему.

– Глазенки-то можешь и открыть уже, Серый,– Михаил опять постучал друга по спине и довольно чувствительно. Хлопки разнеслись по поляне, нырнули в заросли, обступившие ее, спугнув пару пестрых птиц, и затихли, увязнув в темно-зеленой листве.

– Бли-и-и-н. Где это мы, Миха? На том свете? Умерли?

– Ага, размечтался. Живы пока. В "альтернативку" нас Ванюша перетащил. Это у тебя глюк, а на самом деле валяешься сейчас в лазарете "мазаришарифской" в отрубе и никак в себя прийти не можешь. Видать гранаты произвели впечатление неизгладимое. Вот, приходиться возиться с тобой.

– Глюк?– Сергей недоверчиво взглянул на Михаила и присев, сорвал цветок ромашки. Понюхал, сморщился, чихнул и рассмеялся. – Прикалываешься? То, что мы коньки не отбросили, конечно, радует, а вот "глюк" что-то уж больно достоверный,– Сергей сунул руку в карман, достал пачку сигарет и закурив, выдохнул дым в сторону Михаила.– Давай, выкладывай, "глюк", что там и как?