Николай Захаров - Смутные времена. Книга 2

– Данке.

– Не за что,– откликнулся Силиверстович, подсовывая ему ломоть черного хлеба намазанного толстым слоем тушенки.– Рубай на здоровье,– Эриху Силиверстович соорудил такой же бутербродище и, оба стрелка Ваффен СС, принялись жевать русский паек, запивая его горячим кофе, сопя и хлюпая.

Михаил пристально взглянул в глаза гауптштурмфюреру Клюгеру и кивнул ему ободряюще: – Ну, что там за информация у вас эксклюзивная? Если я не ошибаюсь, вы хотите доложить о недопустимых поступках вашего начальства, которое использует свое служебное положение в корыстных целях. Верно?

– Так точно!– обрадовался Клюгер.– Именно об этом. Заправляет всем здесь бригадефюрер и я как член национал социалистической партии считаю своим долгом сообщить о случаях превышения и злоупотребления.

– Докладывай,– разрешил Михаил.

– Здесь на аэродроме все складские помещения забиты неучтенными музейными ценностями, гауптштурмфюрер. Их отправляют периодически с оказией в Германию и Рейх не получает от этого ничего, кроме накладных расходов, которые покрываются за счет Вермахта.

– Вот как? И что за ценности сюда свезены? Откуда?– заинтересовался Михаил.

– В основном из музеев Харькова, но есть и из других городов, а также из эшелонов эвакуационных, захваченных у русских и переправленных сюда. На складах скопились сотни тонн и все неучтенное. Значится, как вещевое имущество.

– Воруют у народа? Ну что ж, благодарю за службу, гауптштурмфюрер. Негодяи будут примерно наказаны, а вам за сознательность я думаю, руководство объявит благодарность и наградит, как положено. Хотите в отпуск, гауптштурмфюрер? Вижу, что не против. Вы откуда родом? Из Бремена? Ну, что же, поезжайте,– Михаил порылся в сейфе и заполнив отпускные документы, разлепив руки Клюгера, сунул их ему в руки.

– Пару месяцев достаточно?

– Сейчас, немедленно?– удивился начальник штаба батальона.

– Ну да. Чего ждать? Поезжайте прямо сейчас.

– А как же?!..– гауптштурмфюрер покрутил головой, намекая на окруженный гарнизон.

– Ах, это?– не беспокойтесь. Вас пропустят. Я дам команду,-

ничего не понимающий гауптштурмфюрер растерянно улыбаясь, спросил: – А русские? Им тоже скомандуете?

– Какие русские? Нет там никаких русских. Там Ваффен СС, сцепилось с Вермахтом. Вермахту не нравится, что Ваффен СС оставляет им свои накладные расходы. Обидно Вермахту. Вы думаете, что про эти ценности только вам известно, а командование не в курсе? Ошибаетесь. Отлично известно. Вот почему мы здесь,– Михаил начал сам уже путаться в той ахинее которую нес и, щелкнув пальцами, протянул Клюгеру пакет с десятком сургучных печатей.

– Вас мы не просто отправляем в отпуск. Мы отправляем вас, как спец курьера в Берлин. Явитесь с этим пакетом в Рейхсканцелярию и сдадите в отдел личной почты Фюрера. Это послание ему. Вы понимаете, какую ответственную миссию мы на вас возлагаем?

– Хайль Гитлер,– подпрыгнул Клюгер.

Михаил осмотрел его с ног до головы и остался доволен выправкой. Выдал гауптштурмфюреру сто тысяч марок отпускных – командировочных, и спровадил, собираться. Клюгер выскочил из радиорубки сломя голову и вернулся через десять минут в полной готовности следовать в Берлин.

– Транспорт любой возьмите, какой сочтете нужным и проваливайте. По дороге нигде не задерживайтесь. До свидания.

– Я возьму Опель бригадефюрера и прямиком до Харькова,– сориентировался Клюгер.

– Молодец,– Михаил вскинул руку, гаркнул "Хайль" и гауптштурмфюрер вприпрыжку помчался в гараж.

Через пять минут он уже выезжал с территории аэродрома, высунув белый флаг и беспрепятственно проскакивая через все рубежи Ваффен СС и Вермахта. Ни кому в голову не пришло останавливать парламентера в немецкой форме. А еще через две недели Клюгер вручил пакет в Рейхсканцелярии дежурному офицеру и тот, приняв спец почту, забыл записать в журнал фамилию курьера. На стол Фюрера пакет попал с утренней почтой и первым его опять увидел Мартин Борман. Что-то знакомое почудилось ему в этом конверте и он поколебавшись решил его вскрыть, хоть на конверте и была надпись:– "ЛИЧНО ФЮРЕРУ В РУКИ".

– Как и в прошлый раз если, то лучше выкинуть и не показывать,– бормотал Мартин Борман, вскрывая почтовым ножом конверт. События на Восточном фронте мало приносили радостей в последнее время, и Фюрер пребывал в расстроенных чувствах. Жаловался на плохое самочувствие, волочил ногу и вообще отвратительно выглядел.