Николай Захаров - Жулики. Книга 6

– Открыто,– махнула рукой мадам. Серега шагнул к указанной двери и дернул кольцо-ручку на себя.

В комнате он пребывал минуты две и вышел оттуда расстроенный и хмурый.

– Нет моего ничего. Видать по карманам растащили, сволочи. Одна "Завеса" только осталась и то потому, что обшаривали не внимательно,– Серега достал пластину из внутреннего кармана и шлепнул ее на ладонь.

– Интересно, почему ты ей не воспользовался в течение трех дней? Ведь под рукой была? А в ней тебе с цепью разобраться две секунды делов.

Серега пожал плечами.

– Может от удара по тыкве у тебя амнезия приключилась. В смысле "здесь помню, а здесь не помню"?-

Серега опять пожал плечами.

– Ты меня узнал, когда в себя пришел?

– Узнал, конечно. Может они сволочи еще раз потом обыскать бы успели, если бы ты не заявился? Сколько бы я еще провалялся?

– Не знаю. При сотрясении мозга человек может очень долго в отрубе лежать. Смотря чем сотрясти. А у тебя там шишка на полголовы была. Хорошо, что мозгов мало, кость в основном.

– Сам ты кость. Пора этих мизераблей допросить. Ох, чего-то кулаки чешутся. Видать к деньгам,– усмехнулся Серега.

– К деньгам ладонь левая чешется.

– А у меня все что чешется, все к деньгам,– отмахнулся Серега от Мишкиного уточнения народной приметы.

– А шпага где?

– В "Трояне". Монах при шпаге это было бы что-то.

– А монахи при саблях или мечах – это нормально?

– Ну, так это где? В дороге. И когда? В веке 14-ом. А у нас на дворе век просвещенный 18-тый. Буржуи власть берут везде. Техническая революция началась. Паровой двигатель уже, наверное, изобрели. Поднимай братву, хочу за жизнь с ними покалякать. Кто у них главный в шайке-лейке?

– Попробуй сам определить. Ты же любишь угадывать,– усмехнулся Мишка.– Спорим на подзатыльник, что с трех раз не догадаешься?

– Идет. Готовься,– Серега двинулся в сторону обнявшихся на полу Лохматого и Одноглазого.– Голубые что ли?– сплюнул он на пол и схватив обоих за шивороты, поставил на ноги.

Лохматый и Одноглазый, давно уже пришедшие в себя, но не имевшие возможности шевельнуться и даже разговаривать, оба шумно выдохнули сквозь стиснутые зубы и попытались вырваться из Серегиных рук, получив свободу конечностей. Это его позабавило и, приподняв обоих мазуриков за шивороты, так что ткань затрещала, он внес их в трапезную, как нашкодивших котят.

Причем оба так перепугались, повиснув в воздухе, что дергаться перестали и похожи на этих котят стали абсолютно, даже колени слегка поджали, не сговариваясь. Серега швырнул обоих на пол и принялся сгонять всю банду пинками в угол, подавляя легкое сопротивление.

Кто-то, похоже, что Огюст – отмороженный, швырнул в него тесак, который отскочил от "Завесы" в районе груди и привел мародеров в панику, а Серегу разозлил. И церемониться он перестал с мазуриками вовсе. Быстро, в течение считанных секунд, согнал их оплеухами в угол и шугнув вон, пришедших в себя "жриц любви", приступил к допросу.

Всего перед ним стояли, трясясь и потирая разбитые лица, восьмеро оборванцев. Если до "разборок" кто-то из них еще мог похвастаться целой одежонкой, то теперь таких не осталось совсем.

Мишка вошел следом за Серегой, пропустив выскочивших за двери шлюх, которые выглядели в смысле целостности платьев, не лучше "кавалеров". За дальнейшую их судьбу можно было не беспокоиться, в коридоре они сразу попали в заботливые, пухлые лапы мадам.

– Бедных девочек обидели, наряды попортили, прически порастрепали,– запричитала она приторным голоском,– Марш, стервы ублюдочные, в будуар. Чтобы через час выглядели как Мария-Антуанетта на Рождество,– закончила она басом и для профилактики, отвесила каждой "жрице" по оглушительной оплеухе. Мишка не стал вмешиваться в воспитательный процесс, хоть ему и стало жаль этих затюканных жизнью женщин.

– Всем молчать и отвечать только, когда буду спрашивать,– тем временем "прессовал" мазуриков Серега.

– Ты, тут главный?– ткнул он пальцем в Лохматого. Тот отрицательно мотнул головой, и Серега обвел внимательным взглядом всех "соискателей" в конкурсе "угадай атамана".

Половину он отсеял, так как они не соответствовали, по его мнению, на 100% процентов этому званию, ввиду своей невзрачности. Оставшихся троих, принялся осматривать, как покупатель осматривает на рынке выбранную лошадь. В зубы, правда, заглядывать не стал, но одного "соискателя" даже потрепал слегка по перевязанной щеке. Парень вынес эти пощечины молча, и только кровавая слюна, побежавшая из уголка губ, выдала, чего это ему стоило. Мишке именно этого, маявшегося от зубной боли мазурика, стало жаль:– "Еще ведь и кружку лбом поймал. Крепкая голова у парня", – посочувствовал он ему и щелкнув пальцами, снял с него зубную и прочие хвори. Облегчение наступило настолько стремительно, что парень схватился рукой за щеку, не веря такому счастью.