Сергей Ходосевич - Хронометр-8

Пропало желанье гулять совершенно,
И вдруг осознал он всё это мгновенно,
Не сможет Пирин жить теперь без неё,
Не смог успокоить и сердце своё.
Заходит обратно в парадный подъезд,
В жилище своё… вновь один, словно перст.

И тут на губах появилась улыбка.
На вечер спасён, без чехла снова скрипка.
Смычок будто ожил в умелых руках,
А скрипка молилась и пела в стихах.
Пирин снова вспомнил родные глаза,
(Оттенок нефрита, слегка бирюза).

Уж ночь опустилась, Пирин всё играл,
Покрылись туманом и двор и вокзал.
Собр'ались под окнами сотни зевак,
Был сч'астлив Пирин… вот ведь старый дурак.
И скрипка уложена в новый футляр,
А он всё мечтал, как мальчишка, школяр.

Разделся Пирин и прилёг на диван,
(Но голос ведь слышал, ужели обман?)
Надумал он снова на площадь пойти.
Туда, где горели неона огни.
Всё ж праздник и будет конечно парад.
Ещё говорят будет там маскарад…

3
Часам к десяти снова вышел Пирин,
Ещё через час он опять у витрин.
На площади три иностранных посольства,
А сзади услышал, Пирин, недовольство.
Там парочка шла: он седой господин,
И дочка, едва поспевала за ним.

Она не довольна, всё просит чего-то,
А он с теплотой и с отцовской заботой.
Но странно, однако, ни разу отцом
Его не назвав, а лишь только котом.
Она иногда даже сильно кричала.
Он ей говорил: " Ну опять всё сначала»…

Тогда до Пирина, внезапно дошло,
Что это не дочь… по спине потекло.
Он точно такой же, вот старый дурак,
Едва не попал он сегодня впросак.
Быть может пойти всё ж обратно до дома,
Но нет, уж у них будет всё по- другому.

Метро» Чаринг – Кросс», министерство и цирк.
Попался навстречу с корзиной факир.
А вот и шатёр и огромный навес,
Пирин проявил, тотчас, свой интерес.
Народу толпа, не пробиться совсем,
Не занято место у сцены никем.

Пирин полетел, как орёл, во всю прыть.
Кто видел всё это, тому не забыть.
На сцене одеты в костюмы актёры,
Все в масках они, там ещё бутафоры.
А в центре стоит Клоунесса одна,
– Но, Боже, помилуй… какие глаза!

Душа – вместительный огромный саквояж,
Хранящий до поры, до времени секреты.
Замок откроется, чтобы начать вояж,
Не оборвав и струн души при всём при этом.

И из пелёнок выбираясь в новый мир,
Из внутренних глубин, поднявшись на поверхность,
Все чувства наводнили мировой эфир.
Ведь в мире есть во всём закономерность.

Методично обходя все закоулки,
(Любовь и ненависть, радость с огорчением).
Огороды, тупики и переулки…
Измотавшись занимаются лечением.

Изранены, побиты, тело в синяках.
Истерзаны морально, нет уж больше силы.
Глубокие порезы на лице, боках,
И никогда ещё пощады не просили.

Душа – вместительный огромный саквояж,
(Хранящий до поры, до времени секреты),
Вписавшись быстро в общий в мире антураж,
Не растеряв неповторимости при этом.

Играет ветерок с зелёною волной,
Лаская днища всех катамаранов.
Сегодня благодать на море и покой,
Вчера же было пасмурно, туманно.

Возводят дети замок на златом песке,
Родители на лежаках читают.
А паренёк со связкой рыбы на руке,
Продать её скорей уже мечтает.

Народ заходит в воду, скрывшись от жары.
В прохладу моря, находя спасенье.
Издалека доносит ветер шум игры.
Игра с мячом ведь требует терпенья.

И жалят всё, что видят палачи – лучи.
(Уже давно все с красными телами).
Друг друга дома будут вновь лечить.
На утро к морю на борьбу с волнами.

Изящна и стройна, мила, миниатюрна,
Вот танцовщица крутит фуэте,
А ножка в фильдеперсовом чулке,
И платье новое с вплетением ажурным.

Коричневое тело, словно у мулатки.
Две райских птицы на её плечах.
Любовь их видно очень горяча,
А смотрят друг на друга только лишь украдкой.