В этот день вылетов не было. Низкая облачность придавила авиацию к земле, и летчики 52-й «охотничьей своры» коротали время на аэродроме, играя в карты, читая письма, а то и просто подремывали. Эрих вернулся домой позже Баркхорна, а тот встретил его стаканом водки.
— На, выпей, помяни душу грешную. — Баркхорн был уже сильно пьян.
— Кого помянуть? Сегодня же не было полетов.
— Душу загубленной тобой женщины.
— Кого? Вари? Как это — загубленной?
— Повесилась твоя наложница. Проиграл ты, хотя пари честно выиграл.
Картманн хлестанул из стакана водки, сморщился протянул руку к столу за закуской, но там, кроме нарезанного крупными кусками лука, ничего не было. Он, давясь, закусил, слезы брызнули из глаз, а пьяный Баркхорн продолжал:
— Что слезы льешь? Крокодиловы слезы-то получились, крокодиловы!
— Ты это... думай, о чем говоришь!
— А что, ты мне решил рот заткнуть? Ас! Да ты такой же, как все мы, насильник и убийца!
— Вилли, — не поверил своим ушам Картманн, — это ведь ты со мной заключил пари, это ведь с тобой мне делить ответственность за...
— Перед кем — ответственность? Кто тебя будет судить? Советы? Так не попадай им в плен. А наши... — он махнул рукой.
— Что наши?
— А вот что. Этот из «Ангриффа», ты думаешь, он простой корреспондент, а он — большая шишка при Геббельсе. Он приехал искать нового героя из Люфтваффе, вот поэтому наш командир и пишет тебе в сбитые все, что ты ни насочиняешь. Только ты ври, ври, да перед нами нос-то не задирай. Мы-то, простые летчики, знаем цену твоим подвигам...
— Но ведь ты сам меня спровоцировал заняться русской.
— Сам. И знаешь почему? Да потому, что ты не обо всех своих подвигах пишешь своей Урсуле.
— Ты что, читаешь чужие письма?
— Я иногда читаю газеты, которые их печатают. Почему твои письма печатают, а мои письма, которые я мог бы написать своей жене и детям, не печатают. Потому что мои родные погибли от английских бомб?
— Зачем ты это сделал, Вилли? Чтобы посмеяться надо мной?
— Эх, сопляк. Я это для себя сделал. Ты думаешь, что ты один такой, уникум. А как быть мне? Я-то ведь тоже оседлал полгода тому назад одну русскую. Правда, она совсем молоденькая была. Школьница еще. Ах, как же она отчаянно сопротивлялась! Только потом она сошла с ума. И ведь меня, так же, как я тебя, спровоцировали. Они погибли до тебя, эти двое австрийцев, над Ржевом. И они тоже прихватили в хате одну русскую. А у нее — трое детей под печкой, а на печке старая мать. Так вот она ими пыталась прикрыться, не могу, мол, дети смотрят. Эти австрийцы сначала застрелили детей, потом старуху, все, нет препятствий для группового секса. И метелили ее всю ночь. А наутро она взяла топор и на них. Хорошо, пистолет рядом был. Только не сильно он им помог. Обоих в следующем же бою русские сожгли. Такова война, умри ты сегодня, а я завтра.
— Зачем ты и меня втравил в это?
— Да затем, что когда вокруг такая грязь, теперь я могу чувствовать себя спокойнее, не один я в нее вляпался...
Картманн сжал кулаки, но вовремя поборол в себе гнев. Это ведь только недочеловеки не могут справляться со своими эмоциями, а Белокурому рыцарю Третьего Рейха не пристало им уподобляться. Он улыбнулся и, не прощаясь, вышел на улицу, под снег. Что-нибудь придумаем...
Эрих подошел к своему самолету. Поднялся на крыло, откинув фонарь, заглянул внутрь. Все в норме. Пушки на предохранителе, ремни сложены. Блок предохранителей... он открыл крышку блока, вытащил фишку предохранителя фотопулемета и, оглянувшись по сторонам, зашвырнул ее в снег, а на место вставил сгоревший, подобранный в пепельнице у техников. После чего, спустившись с крыла, начал внешний осмотр самолета.
В полет опять пошли двумя парами, цель полета — патрулирование в глубине русской территории. Вел группу, как повелось, Баркхорн, Эрих со своим ведомым выше и сзади, прикрытие задней полусферы. А при обнаружении противника — пара Баркхорна отвлекает внимание противника на себя, а Картманн бьет из засады, из туч или со стороны солнца.
Против 52-й эскадры уже две недели действовал 176-й гвардейский истребительный авиаполк. Летчики этого полка успели за это время снять почти всех асов «своры», и Картманн решил воспользоваться этим. «Сталинские соколы» теперь не только сопровождали свои бомберы, но и активно вели воздушную «охоту». Так и сейчас — в разрывах облаков Картманн, обладающий исключительно острым зрением, увидел мелькнувшее звено Ла-5. Эрих предупредил о них Баркхорна, а сам стал поднимать свою пару выше. Баркхорн должен выйти им с фланга и нанести удар, одного он успеет срезать, но другие сожгут его, и все, не будет свидетеля его проступка. И с небольшой задержкой — весь в белом — Картманн, воздушный рыцарь Рейха, сбивает всех русских, убивших его верного товарища.
Читать дальше