Вера Ковальчук - Эльфред. Юность короля

Услышав про «юный возраст», Эльфред фыркнул. Он чувствовал себя совершенно взрослым, даже зрелым мужчиной, и эти слова целителя показались ему хоть и простительными для старика, но чересчур высокомерными.

Повязка была наложена должным образом. Собрав все инструменты, лекарь вышел из алькова и пустил туда супругу принца, Эльсвису. Она тревожно взглянула на мужа, но, заметив веселые искорки в его глазах, улыбнулась сама. Молодая женщина легко вспыхивала румянцем, как все белокурые и рыженькие.

Эльфред был у ее отца в гостях, когда Эльсвисе еще не исполнилось пятнадцати, и тогда же стал оказывать ей знаки внимания, отваживая других молодых людей.

Священник твердил девушке, что это дурно, ибо отроки и отроковицы должны вести себя очень скромно и ждать, кого им Господь пошлет в пару, или кого выберут родители. И потому Эльсвиса не решалась поднять на Эльфреда глаза, но жарко краснела при каждом его слове, обращенном к ней. Она не была влюблена в сына Уэссекского короля, но в ее возрасте душа девушки так широко распахнута любому чувству, что мимолетную симпатию они готовы признать за неземную страсть. Все случилось, как в сказке — Эльсвиса поверила, что любит Эльфреда, а Эльфред спустя два года посватался к ней.

Оба они не до конца понимали смысл сделанного шага. Они связали свои судьбы навсегда, и при этом вряд ли руководились правильными соображениями. Принц думал о приданом и о том, что каждый мужчина должного возраста должен быть женат. К тому же дочь графа гаинов так хороша… А юная дочь графа пребывала в уверенности, что встретила свою единственную любовь. И потом, быть женой — это не то же самое, что быть дочерью. Жена все-таки хозяйка. Что за человек ее молодой муж, она понимала смутно, но готова была выполнять свои обязанности и стать ему хорошей женой.

Эльсвиса подала супругу новую тунику — алую, с трехцветной тесьмой, украшающей рукава и горловину, вынула из сундука ремень с красивой пряжкой.

— Король спрашивал о тебе. Стол уже накрыт, почти все собрались.

— Да-да. Я вижу, ты уже готова, — он оглядел ее, одетую в меру нарядно. — Хорошо.

Жена помогала ему одеваться.

— Один тан сказал мне, — робко начала она, — будто король желает, чтоб ты был рукоположен как можно скорее.

— Ну, душенька, согласись, уходить в епископы от затяжелевшей жены — поступок не слишком красивый. Даже бестолковый. Зачем тогда было жениться?

— Ну, так и что же? Ты не рассказывал мне, что твой отец настаивал, чтоб ты стал священником.

— Он не настаивал. Он полагал, что это возможно и даже хорошо.

— Но ты-то этого хочешь?

— Я? Может, когда-нибудь. Когда стану стариком. Лет в тридцать. Что ж… Кстати, что это за тан, который вдруг начал говорить с тобой о моих планах?

— Берн из Лонг Бега.

— А, человек королевы… — Эльфред оправил котту, затянутую поясом, и, повернувшись к жене, погладил ее по щеке. — Запомни, солнце мое, уж если кто заинтересован в том, чтоб я был рукоположен, так это королева.

— Вульфтрит?

— Разумеется. Пока ее сыновья еще очень молоды, я для них — самый серьезный соперник за трон. Ты знаешь, власть берет тот, кто сильнее, у кого больше сторонников. Кроме того, возможно, ты слышала, что, когда мне было пять лет, папа Римский короновал меня. Ты слышала об этом?

— Да, что-то слышала. Мне рассказывали.

— Если что-то случится с Этельредом в ближайшие годы, эрлы и таны, скорей всего, предложат корону мне.

Эльсвиса с любопытством смотрела на мужа.

— А ты этого хочешь?

Принц задумчиво покосился на носки своих сапог. Левое голенище с трудом натянулось на плотную повязку.

— Я не знаю, — ответил он. — Я бы очень подумал. Больно много забот.

— И все же мне непонятно. Если королева хочет, чтоб ты стал священником, зачем ей об этом говорить твоей жене? Вернее, не ей самой, а ее человеку…

— Ах, душенька, это еще проще. Если все вокруг будут ожидать от меня некоего поступка, мне уже неудобно будет его не совершить… Ну, идем же.

Он подставил супруге руку.

В трапезной давно были накрыты столы, уже горели два очага, выложенных камнями на земляном полу, и десятки факелов, воткнутые в кольца на столбах. Большинство воинов расселись по своим местам — они терпеливо ждали, косясь на хлопочущих слуг. Слуги готовы были нести блюда с мясом, и ждали лишь знака короля. А король ждал появления брата. Правда, к опозданию Эльфреда он отнесся понимающе.

— Как твоя рана, брат? — поинтересовался король, когда родственник сел на свое место по правую руку Этельреда. Сыновья правителя были еще малы, ничем не замечательны и не знамениты, и поэтому сидели с самого краю почетного стола, близ матери. Они уже были на месте, болтали ногами и о чем-то толковали между собой.