Виктор Серов - Патриарх

В заключение гости проследовали в действующий корпус, где как раз и проживала та самая «молодежь». В это время там закончились занятия, поэтому все находились в комнатах. В одну из них Эрнст и пригласил своих гостей. Условия проживания этих ребят отличались от тех, которые имели место в новом корпусе. В комнате, которая по размеру была больше всего раза в полтора, находились восемь человек. При виде посетителей они соскочили со своих двухъярусных кроватей и быстро построились в шеренгу. Эрик с удивлением обнаружил, что все восемь человек, стоящих на полу без обуви, были практически одинакового роста и даже чем-то похожие внешне.

– Это лучшие наши воспитанники, – с гордостью сказал Эрнст.

– Ребята, сколько вам лет? – с удивлением спросил Генрих.

– Девять лет, ваше величие, – хором ответили мальчики.

– Классы, и, соответственно, комнаты формируются по возрасту, – добавил Эрнст.

– Ну, не настолько же! Они ведь как братья. И что такое «ваше величие»?

– При обращении к взрослым они используют эту приставку, господин генеральный комиссар. Это директива, – Эрнст закатил глаза к потолку. – А сходство достигается разработанной у нас системой коррекции. Она включает в себя физические упражнения и некоторые препараты, разработанные нашими генетиками. Эти субъекты привезены сюда более трех лет назад. Поэтому времени для коррекции было достаточно.

– Как тебя зовут, мальчик? – с улыбкой поинтересовался Эрик, подойдя к крайнему воспитаннику.

– Рихард Третий… ваше величие, – ответил тот и виновато посмотрел на Эрнста.

– А как твоя фамилия? И где первый и второй Рихарды? – не унимался Эрик.

– Не знаю, – Рихард напряженно продолжал смотреть на наставника.

– Эрик, перестань его мучить, – рассмеялся Эрнст, – он на самом деле не знает. У нас здесь нет фамилий. Будущим арийцам они вовсе не нужны. Не правда ли, господин генеральный комиссар?

– Не уверен, – хмуро ответил тот. – Позднее время. Нам с Эриком пора.

– Папа, подожди, ты видел здесь хотя бы одну икону?

– Нет, по-моему…, – пробормотал Генрих и вопросительно посмотрел на Эрнста.

– Нашим воспитанникам некогда этим заниматься, – прозвучал ответ.

В коридоре тем временем несколько десятков будущих арийцев трижды проскандировали: «Да здравствует великая Арийя!». Когда же гости спускались на лифте, на одном из этажей послышался душераздирающий детский крик. Но еще больший шок Эрик испытал, когда они вышли из корпуса. Из черного диска, припаркованного к парадной, люди в черных комбинезонах выносили бездыханных младенцев.

– Папа, они что, умерли?

– Нет, нет, Эрик, ты что. Они утомились и спят.

– Свежие! – радостно добавил Эрнст.

Назад летели молча, пока Генрих не нарушил молчание, продолжив свою лекцию. На этот раз он рассказал о ручном управлении гравилетом и его вооружении. Эрик внимательно слушал отца и вникал во все тонкости техники, зная, что очень скоро они ему пригодятся. Если бы Генрих догадался хотя бы о сотой доле плана, созревшего в маленькой голове сына, он ни за что бы так подробно и скрупулезно не обучал бы его управлению аппаратом. Он не мог этого сделать даже по той причине, что считал себя виноватым перед ним в обратном эффекте состоявшейся экскурсии. В какой-то момент у отца зазвенел цитрон и тут же в световой рамке появился Вилли – его первый помощник по работе. Для Эрика это был второй по авторитету ариец в стране. Первым, конечно же, был отец.

– О! – удивился он, увидев Эрика. – У нас появился новый пилот. Эрик, ты куда направляешься?

– Мы летим из Дома детства. Папа хотел меня туда сдать, но пожалел, – неожиданно выпалил Эрик.

– Эрик, что ты такое говоришь!? – воскликнул Генрих, – Вилли, не слушай его! У меня и в мыслях не было.

Вилли изумленно смотрел то на отца, то на сына и, спустя минуту, сказал:

– Генрих, он перенес совет на одиннадцать часов. Поэтому с утра у нас нет никаких мероприятий…

– Я понял. Завтра встану попозже. Спасибо, Вилли…

Эрик проснулся примерно за час до рассвета, как и рассчитывал. Он понял, что дальше тянуть нельзя. Сегодня утром он должен все решить. Генрих и его жена Ирма недооценивали своего старшего сына. Точнее, он сам не давал им повода. Он обладал отнюдь не детским умом и, как мог, скрывал это от окружающих и, тем более, от своих родителей. Это происходило по одной причине – больше всего в жизни он боялся их потерять. Поэтому он очень старался быть именно таким, каким они хотели его видеть. Он чувствовал их любовь. Он безумно любил их сам, как и своих маленьких братишку и сестренку. И вот этот человек опять решил у него все отнять. Он однажды это уже сделал. В Арийи Эрик ни разу вслух не вспомнил своих родных папу и маму, хотя он их не забывал никогда, как не забывал и звездное небо Берлина. В первое время он по ночам тихо плакал, вспоминая свое раннее детство.