Дмитрий Дашко - Спасти Козельск

Румянец на щеках её сделался ещё ярче.

– Да! – не выдержал, вспылил Демин сильнее, чем следовало. – Егорий – твой человек. И он пытался нас убить – подло, в спину!

– Я ему приказывала добыть мне оружие огненного боя! – тоже почти сорвалась на крик Феодосия. – Убивать вас я ему не велела…

– Вот оно что… Тогда, значит, он сам… – протянул Демин задумчиво, так, что никто, кроме него, и не слышал. – По своей, так сказать, инициативе… Или не по своей, – прибавил он столь же тихо.

В памяти возникло искажённое страхом, лоснящееся от пота лицо Егория. В казарме, едва Морошкин поставил его на ноги и, выдернув изо рта кляп, который на всякий случай запихал перед самым Козельском, довольно грубо оттолкнул к стене, опасаясь, как бы тот снова кулём не грохнулся на пол, боярин, захлёбываясь словами, сам признался во всём. Не понадобилось применять третьей степени…

– Тогда, значит, он сам… – повторил Демин, но уже громко. – Или ты не всё о нём знаешь, княгиня?

– Что я могу о нём не знать?! – вскинула брови Феодосия, почти обиженно.

– Так скажи мне, княгиня, знался Егорий с фряжскими купцами? – поинтересовался Демин почти ехидно.

– Ну, знался, – буркнула княгиня не совсем по-княжески. Снова чернавка в ней проступила, только на этот раз совсем не кроткая – норовистая. – Чего тут такого? Наряды заморские очень уж он любил, – двусмысленная усмешка промелькнула на устах княгини. – Точно красна девица…

– Красный молодец… – скрежетнул зубами Демин. – С псами-рыцарями он через тех купцов знался. С Орденом. А ты про то ведала, княгиня?

– С псами?.. – вот тут он, похоже, попал в цель, в самое яблочко. Наконец-то стушевалась княгиня, по-настоящему! – Нет, о том не ведала я…

– Плохо! Плохо! – От досады майор даже хлопнул правою кистью по левой ладони.

Подчинённые его, да и двое из челяди княгини, стоявшие к ней ближе других, а также и молодой князь Василий, молча наблюдали этот диалог, переводили взгляды то на Демина, то на Феодосью. Василий был единственным, на лице которого были написаны и страдание, и растерянность, и тревога.

– Первый твой человек, а ты подноготную его не знаешь! – И тут же умолк, вспомнив, что не родилось ещё это выражение. Не дошёл местный технический прогресс покудова до иголок под ногтями. Ну да всему своё время будет.

Однако княгиня догадалась.

– Вина моя велика, – при этих словах Феодосья даже опустила голову. И тут же резко вскинулась:

– Если только ты говоришь правду!

– Да хочешь – приведём мы сюда твоего Егория, послушаем… сама всё и собственными ушами… глазами… – устало пробормотал Демин.

– Под пытками? – вскинулась Феодосья. – Под пытками да на дыбе любой заговорит и в чём хочешь признается!

– За кого ты нас, княгинюшка, принимаешь? Под какими пытками? – покачал головой Демин. – Не было никаких пыток… И не будет… Отдадим мы тебе твоего Егория, забирай…

– Что с ним сделать хочешь? – Феодосия будто пропустила мимо ушей его последние слова.

– Я? Ничего. Это тебе с ним вошкаться. Что хочешь, то и делай! Да хоть понять и простить – всё в твоей воле, – процедил майор. – Можешь казнить, можешь в постель к себе взять, твоя воля. Не о том думаешь… Как дальше жить собираешься? Как людей подбирать… Ведь кадры решают всё…

– Что? – досадливо поморщилась княгиня. – О чём ты речёшь сейчас, не пойму! Какие кадры?

– А! – просто махнул рукой Демин. – Ты что, думаешь, мы тут вечно будем сидеть, у трона твоего, прикрывать от всех напастей?! Правду я тебе всегда говорил! Уезжаем мы отсюда, скоро, на днях. Сама править будешь. Ты – да князь Василий, – добавил он, заметив, с каким вниманием молодой князь слушает его. – Уезжаем… Вот так.

И вместо того, чтобы идти к пиршественному столу, вдруг повернул назад. Подчинённые, было посмотревшие тут на своего начальника с лёгкой оторопью, тоже развернулись, последовали за ним, переглянувшись однако меж собой, а потом со значением покосившись и на княгиню с молодым князем, в последний момент шагнувшим вплотную к своей матери, с расширенными глазами и губами, подёргивающимися как от невысказанного вопроса.

– Всё, – на ходу, ступая медленно и с трудом, будто на него вдруг свалилась смертельная тяжесть, едва слышно пробормотал майор (но на самом деле слышно было всем кто находился рядом, тем более офицерам, двигающимся следом за ним), готовим эвакуацию… Как говорил мой первый взводный, своротить оборудование…

– Я ж говорил, на хрен мы всегда рассчитывать можем, – вслух подытожил Павленко.