Степан Кулик - Дилижансом, дирижаблем

– Ну… Я думаю… Он же не с пустыми руками торговать приехал… Пусть выплатит обществу компенсацию… за испорченный вечер. Заодно и наука будет. На будущее. Если когда-нибудь снова мухлевать вздумает.

– Гм… Дельное предложение, – согласился кто-то. – Вы как считаете, господа? Помилуем, юношу? Не будем ему жизнь усложнять? А то ведь и нам придется объяснять в полиции, чем мы тут занимались. Сами знаете, азартные игры хоть и не запрещены законом, но негласно не поощряются. И если в личном деле появится пометка «игрок», прощай карьера.

Нестройный хор произнес нечто обозначающее общее согласие и только после этого рука, сжимающая Родиону горло, исчезла. Как и все остальные руки. Зато место возле уха занял капитан Шлычков.

– Родион Евлампиевич, голубчик! – зашептал он жарко. – Не теряйте времени! Пока они не спохватились, напишите на мое имя долговую расписку и уходите. Клянусь честью, я потом верну вам все до копейки.

– Да, да… – пробормотал Родион. – Конечно… Мне нужна бумага, ручка и… свет. Больше света. Лампу… Дайте мне лампу, а то я что-то совсем ничего не вижу. И окно откройте… Пожалуйста. Совершенно нечем дышать.

– Конечно, голубчик… Конечно.

Тихо переговариваясь, игроки разошлись под стены, чтобы не заступать свет. Кто-то даже вышел из комнаты. Но, тем не менее, дорога до двери была слишком длинная. Только теперь Родион понял, почему его сразу усадили на красное место. Как желанного гостя.

– Десяти тысяч хватит? – чуть дрожащим голосом спросил он громко. – Клянусь, господа, у меня больше ничего нет.

По меркам уездного городка это была огромная сумма. Сравнимая с общим годовым окладом всех здесь присутствующих. Если только среди них не было земского исправника. Так что желаемого эффекта Родион добился. Теперь все присутствующие смотрели не на него, а довольно перемигивались друг с другом.

Молодой мужчина выждал пару секунд, давая мошенникам насладится победой, а потом медленно потащил лампу ближе к себе. Словно, ему все еще не хватало света. А как только его рука удобно ухватила керосинку за ножку, он резко рванул ее к себе и, не останавливая движения, заехал лампой по физиономии артиллеристу Шлычкову. Стекло со звоном разбилось, а капитан завопил от неожиданной боли и схватился руками за окровавленное лицо.

Не обращая на него внимания, Родион вскочил на ноги, швырнул керосинку в сторону остальных игроков. Толкнул следом стол, а потом развернулся и ласточкой сиганул в окно. Чему-чему, а преодолению штурмовой полосы в кадетском корпусе будущих офицеров обучать умели.

Сгруппировался, перекувыркнулся через голову и вскочил на ноги. В доме еще только начинали оживать и первым делом заорали: «Пожар! Горим!».

Не теряя времени и не дожидаясь погони, Родион запрыгнул в свой паромобиль, нажал педаль экстренного старта и, не дожидаясь, пока раскочегарится давление в основном двигателе, выжал сцепление. «Вольга» недовольно заурчал, но подчинился произволу и покатился прочь, с каждой секундой прибавляя в скорости…

Огромная вывеска над парадным старинного трехэтажного здания, с истинно купеческим размахом, но без новомодных цветных излишеств, строго извещала фланирующую по Невскому проспекту праздную публику, что здесь расположен не какой-нибудь кабак или, прости Господи, варьете, а солидное заведение – «Торговый дом «Кукин и сыновья» Поставщик Двора Его Императорского Величества».

Вторая, неброская и аккуратная табличка, привинченная к створке резной дубовой двери, ненавязчиво уточняла: «Контора». Все чинно и благородно.

Молодой человек, подтянутый, с бросающейся в глаза военной выправкой, пропустил неторопливо сопящий бело-голубой паромобиль с эмблемой «Руссо-Балта» на капоте, перешел через улицу, остановился перед входом в здание и слегка поморщился. Увы, как бы купечество не тужилось, а до аристократической утонченности и чувства меры им все так же далековато. Нет-нет, да и высунет рожу кичливая мошна. Вот зачем было делать накладные литеры позолоченными, а то и вовсе из чистого золота? Ну, ладно – с вывеской, куда ни шло, но дверную ручку уж точно исключительно ради форсу… Дабы в очередной раз показать, что у купцов денег куры не клюют?

Или таким нехитрым способом они пытаются добрать весу и значимости, если не в обществе, то хотя бы в собственных глазах?

Только зряшная это затея. Никогда купеческое сословие не поднимется выше дворянства. Ибо нет большей чести, чем служба Императору и Отечеству.