Константин Томилов - Рим. Распятие

Вот ведь с чего храм-то начинался – с нетривиального поступка!… С героического, короче говоря, заметил Андрей, презрительно усмехаясь. Ну, пусть так, пусть с героического, снисходительно согласился Изя. То есть ты у нас получаешься герой, сказал Андрей, в герои, значит, рвёшься. Синдбад-Мореход и могучий Улисс… А ты дурачок, сказал Изя. Ласково сказал, без всякого намерения оскорбить. Уверяю тебя, дружок, что Улисс не рвался в герои. Он просто был героем – натура у него была такая, не мог он иначе. Ты вот не можешь говно есть – тошнит, а ему тошно было сидеть царьком в занюханной своей Итаке. Я ведь вижу, ты меня жалеешь – маньяк, мол, психованный… Вижу, вижу. А тебе жалеть меня не надо. Тебе завидовать мне надо. Потому что я знаю совершенно точно: что храм строится, что ничего серьёзного, кроме этого, в истории не происходит, что в жизни у меня только одна задача – храм этот оберегать и богатства его приумножать. Я, конечно, не Гомер и не Пушкин – кирпич в стену мне не заложить. Но я – Кацман! И храм этот – во мне, а значит, и я – часть храма, значит, с моим осознанием себя храм увеличился ещё на одну человеческую душу. И это уже прекрасно. Пусть я даже ни крошки не вложу в стену… Хотя я, конечно, постараюсь вложить, уж будь уверен. Это будет наверняка очень маленькая крупинка, хуже того – крупинка эта со временем, может быть, просто отвалится, не пригодится для храма, но в любом случае я знаю: храм во мне был и был крепок и мною тоже… Ничего я этого не понимаю, сказал Андрей. Путано излагаешь. Религия какая-то: храм, дух… Ну ещё бы, сказал Изя, раз это не бутылка водки и не полуторный матрас, значит, это обязательно религия. Что ты ерепенишься? Ты же сам мне все уши прогундел, что потерял вот почву под ногами, что висишь в безвоздушном пространстве… Правильно, висишь. Так и должно было с тобой случиться. Со всяким мало-мальски мыслящим человеком это в конце концов, случается… Так вот я и даю тебе почву. Самую твёрдую, какая только может быть. Хочешь – становись обеими ногами, не хочешь – иди к херам! Но уж тогда не гунди!…

Ты мне не почву подсовываешь, сказал Андрей, ты мне облако какое-то бесформенное подсовываешь! Ну ладно. Ну, пусть я всё понял про твой храм. Только мне-то что от этого? В строители твоего храма я не гожусь – тоже, прямо скажем, не Гомер… Но у тебя-то храм хоть в душе есть, ты без него не можешь – я же вижу, как ты по миру бегаешь, что твой молодой щенок, ко всему жадно принюхиваешься, что ни попадется – облизываешь или пробуешь на зуб! Я вот вижу, как ты читаешь. Ты можешь двадцать четыре часа в сутки читать… и, между прочим, всё при этом запоминаешь… А я ничего этого не могу. Читать – люблю, но в меру всё-таки. Музыку слушать – пожалуйста. Очень люблю слушать музыку. Но тоже не двадцать же четыре часа! И память у меня самая обыкновенная – не могу я её обогатить всеми сокровищами, которые накопило человечество… Даже если бы я только этим и занимался – всё равно не могу. В одно ухо у меня залетает, из другого выскакивает. Так что мне теперь от твоего храма?… Ну правильно, ну верно, сказал Изя. Я же не спорю. Храм – это же не всякому дано… Я же не спорю, что это достояние меньшинства, дело натуры человеческой… Но ты послушай. Я тебе сейчас расскажу, как мне это представляется. У храма есть, Изя принялся загибать пальцы, строители. Это те, кто его возводит. Затем, скажем, м-м-м… тьфу, чёрт, слово не подберу, лезет всё религиозная терминология… Ну ладно, пускай – жрецы. Это те, кто носит его в себе. Те, через души которых он растёт и в душах которых существует… И есть потребители – те, кто, так сказать, вкушает от него… Так вот Пушкин – это строитель. Я – это жрец. А ты – потребитель… И не кривись, дурак! Это же очень здорово! Ведь храм без потребителя был бы вообще лишен человеческого смысла. Ты, балда, подумай, как тебе повезло! Ведь это же нужны годы и годы специальной обработки, промывания мозгов, хитроумнейшие системы обмана, чтобы подвигнуть тебя, потребителя, на разрушение храма… А уж такого, каким ты стал теперь, и вообще нельзя на такое дело толкнуть, разве что под угрозой смерти!… Ты подумай, сундук ты с клопами, ведь такие, как ты, – это же тоже малейшее меньшинство! Большинству ведь только мигни, разреши только – с гиком пойдут крушить ломами, факелами пойдут жечь… было уже такое, неоднократно было! И будет, наверное, ещё не раз!… А ты жалуешься! Да ведь если вообще можно поставить вопрос: для чего храм? – ответ будет один-единственный: для тебя!…

Читать дальше